(Avantgarde) Лина Милович - Дискография (5 изданий) - 2005-2015, MP3, 320 kbps

Вопрос: Почему же я дура?
Ответ: Потому что… как только я начинаю петь «Любовь в засос», я вижу круглые от удивления глаза дочки своей подруги.
Тогда я начинаю думать: «Дура! Почему ты не сказала своей подруге, чтоб она не приходила с дочкой, потому что
первая песня, которую ты поешь — «любовь-взасос-немного-больно-чуть-чуть-подольше-и-я-довольна».
Почему я дура? Потому что пятая песня — это «Мой ласковый любовник» — и тут… приходит моя тетя.
По дороге я абсолютно не замечаю, что компьютер, который производит все семплированные звуки, давно вырубился,
а у моих музыкантов — странные блуждающие улыбки на лицах. И пол-концерта я их расцениваю, как подбадривающие,
но на самом деле это — дикий испуг, потому что они просто физически не могут играть без этих звуков — по этим звукам они строят свои партии…
Потом я перестаю узнавать свой собственный голос, хотя на репетициях все было нормально.
Дальше мне начинает казаться, что на сцене стою не я, а какая-то странная мышь.
Вот к чему ты пришла, дура. Зачем ты это сделала? — спрашиваю я себя. Зачем ты это сделала сама, своими руками? Чего ты хотела добиться?
Но вот меня распрямляет на сцене, и я наконец-то расслабляюсь, особенно, если поворачиваюсь и вижу блаженное лицо Макса.
Причем я понимаю, что в отличие от репетиций, на концертах у Макса далеко не всегда блаженное лицо.
Тогда я счастлива.

Милович с самого начала знала, что у нее все будет не так, как у других, а НЕТАК.
И в то время пока другие в семнадцатилетнем возрасте терзали гитарные струны, чтобы потом прийти
к окончательному разочарованию в музыке как в средстве зарабатывания денег, она завязала с певческой карьерой.
Вопреки всем законам логики творческой единицы Милович выбрала техническое образование.
Получив его в двойном размере, в качестве специалиста отправилась работать на крупную фирму с целью обретения финансовой независимости.
Чтобы играть не по чужим правилам. Чтобы устанавливать свои. В какой-то момент появилось осознание, что пора возвращаться в музыку и делать свой проект.
Время наступило. Это была эра Педикюра.
Выработав в себе привычку относиться ко всему крайне обстоятельно, Милович начала осматриваться и постепенно постигать новообретенную сферу деятельности.
Идти в ногу со всеми совсем не хотелось. Хотелось ни много, ни мало идти в ногу со временем.
Милович никогда не испытывала авторских амбиций и воспринимала себя только как исполнителя. Но этому исполнителю были нужны особенные песни.
Не такие, как звучат по радио, не такие, как поет певица Валерия, не такие, как выворачивая себя наизнанку горланят на рок-фестивалях.
Милович отсеивает гигабайты музыкального материала. Авторы с той или иной степенью сознательности предлагают музыку под формат. Ничего нового.

Однако песни нашли ее сами. Волей случая оказавшись в гостях у Льва Древицера, Милович становится свидетелем того,
как стилизованная под ретро вокалистка в зеленом берете под собственный аккомпанемент на рояле напевает что-то удивительно красивое про Педикюр.
«Девушка, вы сейчас пели…Скажите, чья это песня?»
«Моя» — потупив взгляд, ответила Татьяна Миронова, автор неимоверно тонких, ни на что не похожих композиций, в быту маскирующаяся под скромную учительницу музыки.
Надо отметить, что Миронова тоже сразу выделила Милович, единственную из всех слушающих
заметившую замаскированную под патетику иронию песни «про любовь на дубовом полу».

Но просто песен было явно недостаточно. Песни обязаны звучать. И Милович предстоял новый квест в поисках звука.
Звук должен быть интересным, звук должен быть актуальным, звук должен быть звуком с большой буквы,
а не сведенной на скорую руку подделкой под европейское качество.
Найти самобытного аранжировщика в неритмичной стране, плетущейся в арьергарде мировой музыкальной индустрии, было делом далеко не из легких.
Звук тоже нашел Милович сам.
Каким то чудом в теле-ротации появился клип Бутусова и Deadушек на песню «Настасья».
Наиавангарднейший саунд-эксперимент, созданный одним из первых русских электронных проектов, в корне отличался от всего слышанного ранее…
Милович отправляется в Северную столицу знакомиться и вербовать Deadушек к соучастию.
Встреча состоялась за кулисами после концерта, на котором Deadушки отчаянно хулиганили,
извлекали из инструментов и процессоров потусторонние звуки и упивались собственной исключительностью.
Энтузиасты и возвышенные разгильдяи Алесей Рахов и Андрей (Дрон) Орлов, вникнув в суть дела, прямо в гримерке пустились в распределение ролей,
в то время как Виктор Сологуб пытался всем своим видом демонстрировать крайнее пренебрежение.
«А вот Витя считает, что это полное говно…» — с питерской непосредственностью прокомментировали Дрон и Рахов и решили работать вдвоем.
Однако Сологуб не был бы Сологубом, если б запросто остался в стороне.
Поскольку несгибаемые принципы не позволяли ему включиться в процесс открыто, он выбрал партизанскую тактику.
В отсутствии Милович, чуть ли не тайком пробираясь на студию, Сологуб вписывал в аранжировки Рахова и Дрона свои музыкальные темы.
«Тут Сологуб забегал — подарочек тебе сделал — кусок вписал», — невозмутимо отчитывался после таких вылазок Рахов.
«А он при этом не говорил, что вписывает кусок в говно?» — не менее невозмутимо интересовалась Милович. «Нет, сказал, все понравилось».

Доводить альбом до полной боевой готовности позвали саундпродюсера и по совместительству барабанщика группы Сплин Сергея (Наву) Наветного.
Наветный добавляет звуку живого объема и приводит его в гипотетическое соответствие
с чувствительными ушными мембранами широких слоев населения и их собратьев, ответственных за эфир.
К этому времени почти полностью формируется концертный состав музыкантов:
Макс Хомич — гитара, Женя Дальский — ударные, Кирилл Сергеев — клавишные,
Дима Симонов — бас, Алексей Рахов — микрокорг и звуковые процессоры.
Параллельно с записью песен Милович приступает к репетициям программы.
Происходит удивительная вещь: искусственно созданный коллектив постепенно обретает полную слаженность и гармонию настоящей группы.
За время репетиций музыканты абсолютно сживаются с новым материалом и начинают воспринимать его,
как свой собственный — дорабатывать, модернизировать, предлагать свои варианты концертного исполнения.
Тем не менее проблема сценической подачи не была решена полностью. Оставался главный вопрос. Какой на сцене должна быть сама Милович?

Ответы нашли Милович в лице театрального режиссера-постановщика Ольги Субботиной.
Субботина активно заинтересовалась перпендикулярной окружающей архаике музыкой Милович,
раздобыла по своим каналам промокопию пластинки и задействовала в качестве звукового сопровождения на конкурсе молодых драматургов.
Этого оказалось не достаточно, и Субботина со свойственной себе дикой энергией пустилась на поиски исполнительницы.
Итак, у Милович были вопросы, у Субботиной — отточенные опытом работы ответы,
а вдобавок невероятное количество идей и азарта к реализации.
Режиссерское видение обосновывало любые действия, расставляло все по местам и нивелировало малейшее замешательство.
«Когда мои артисты спрашивают меня, смотреть ли на зрителя, я говорю — смотрите, и прибавляю, указав на небо — Там ваш Зритель» —
озвучивала Субботина секреты постижения мастерства, отшлифованного ее недавним сотрудничеством с Петером Штайном.
Субботина становится постоянным гостем на репетициях, помогает выставить песни в нужной последовательности и разработать концепцию концертов.

Но лестный эпитет «не для всех», которого все чаще удостаивали Милович музыкальные критики
и приближенные к шоу-бизнесу персоналии, имел свою оборотную сторону.
Музыка «не для всех» не могла появиться на радиостанциях,
смысл существования которых заключался в том, чтобы быть «для всех».
Отупляющее слово ФОРМАТ не делало исключений ни для кого.
Ни для изумительных гармоний песен Мироновой,
ни для поражавших воображение аранжировок DEADушек,
ни для обволакивающе-эстетского меццо-сопрано Милович.

Единственным средством не изменить своему представлению о прекрасном
и проинформировать о нем свою потенциальную аудиторию оставалось телевидение.
Милович сконцентрировалась на клипах.
По сути ситуация повторялась — все та же печальная картина. Десятки имен и студий, закостеневших в своем однообразии.
Процент новаторства и экспериментов катастрофически стремящийся к нулю.
Без особой надежды отыскать русского Тарантино Милович просматривает очередной шоурил —
и неожиданно находит откровенно превосходное видео на откровенно никчемную песню группы, название которой история не сохранила.
Имя автора, подписанное на кассете, не говорило ни о чем, кроме того, что нужно срочно позвонить этому человеку — Алексей Тишкин.
Визуально Тишкин представлял собой нечто среднее между отъявленным граффитчиком-интеллектуалом,
безумным студентом Строгановской Художественной Академии и Брэдом Питом в небритые годы.
Разглядеть профессионального режиссера за бородой, очками и нарочито нелепым головным убором,
напоминающим об активном хип-хоп прошлом, было очень нелегко.
«Наш человек», — сразу подумала Милович и не ошиблась.
На съемочной площадке Тишкин преображался.
От растерянного, неприспособленного к жизни маргинала не оставалось и следа —
четкость мысли, логика движений и возведенная в абсолют концентрированность.
Непримиримый перфекционист, он остался недоволен результатом первого союза с Милович — роликом на песню «Укушу» —
семьдесят процентов отснятого материала погибло по вине директора клипа.
Но даже в неполноценном, по мнению режиссера, виде яркое, хищное, провокационное видео
не смогло остаться незамеченным и вызвало бурные дебаты.
Дебютный трехминутный саспенс «Укушу», стилизованный под модернизированное барокко с брызгами крови,
напудренными париками и оскаленными эмоциями, резко выделялся на фоне карамельной размеренности телеротаций.
«Да кто она такая? Да что она себе позволяет?» — комментировали артефакт манекены из телевизора, вызывая тем самым еще больший интерес у аудитории.
Вторым сюжетом из жизни одухотворенных экстрималов стал клип «Платье».
Откорректированный в пастельных тонах, вызывающих аллюзии с киношедеврами Француа Озона,
он визуально контрастировал с «Укушу» и в развитии принимал совершенно неожиданный оборот.
Судьба белого чуда породы чихуахуа, принявшего по задумке Тишкина мученическую смерть от холодильника,
вызывает беспокойство у различных слоев населения и вносит существенный вклад в популяризацию нетипичного для русского менталитета музыкального продукта.
Небольшой концертный тур по московским клубам проходит при заполненных залах, и Милович решается на выпуск альбома. В апреле 2005 года в пластиночных магазинах появляется Педикюр.

А потом была пауза. Пауза в ожидании нового импульса. Эксплуатировать пройденный этап было явно не в духе Милович.
Милович менялась, а вместе с ней менялась окружающая ее реальность.
Реальность в очередной раз развернула калейдоскоп разнокалиберных авторов, а Милович в очередной раз удивила всех, в том числе и того, к кому решила обратиться.

Как ни странно, поиски увенчались успехом.
Абстрагированные от специфики галанинского исполнения
и вырванные из контекста присущей его фигуре одиозности,
песни обладали основными необходимыми достоинствами —
неординарными гармониями, чистой мелодичностью и тонкими, построенными на образах, текстами.
Проведя ряд нехитрых манипуляций по смене пола лирического героя композиций с мужского на женский, Милович задумывается над аранжировками.

Для полноценного творческого взаимодействия необходимо прийти к общему знаменателю по всем пунктам,
но события складывались так, что ни с одним из предполагаемых музыкальных партнеров сделать этого не удавалось.
В одних случаях не совпадали представления о прекрасном, в других — не устанавливался человеческий контакт.

Саундпродюсером альбома Jem выступал англичанин израильского происхождения Йод Нево,
также замеченный в сотрудничестве с Duran Duran, Dandy Worhols, Morcheeba и Goldfrapp.
Вкупе с пластинкой лучшее резюме представить было невозможно.
Милович в течение месяца обзванивает все наличествующие в Интернете телефоны,
расспрашивает английских знакомых, пишет письма — безрезультатно.
Начинает казаться, что неуловимый Нево — мифологический персонаж, не имеющий никакого отношения к реальности.
В ходе телефонного разговора Милович жалуется Сологубу, уже успевшему войти в категорию закадычных друзей.
«Витя, помоги, я ищу одного чувака — месяц!!!»
На что Сологуб, в свойственной ему флегматичной манере предлагает: «Милович, я не могу найти твоего чувака, я могу написать своему чуваку».
Ещё в эру Педикюра он без имен рассказывал о некоем необыкновенном английском аранжировщике,
с которым ему довелось посотрудничать в рамках одного кино-проекта. «А как зовут твоего чувака?» — «Моего чувака зовут Йод Нево».
***
«Пришлите пять песен, если они мне понравятся мелодически, будем работать», — сказал Йод, уяснив суть дела и пропал.

Скупой на письма и эпистолярные эмоции Йод при ближайшем рассмотрении
оказался радушным и гостеприимным гедонистом.
Милович впервые столкнулась с тем, с какой естественной легкостью и абсолютным отсутствием напряжения
могут конструироваться сложнейшие полотна аранжировок.
Мистер Нево не нуждался в свойственной русской традиции имитации активности и самоутверждении за чужой счет.
Спокойный и уверенный в каждом звуке, он созидал позитивные вибрации и создавал все условия для того, чтобы комфортно было не только ему.

Поездки в Лондон к Йоду на запись становятся своеобразной антистрессовой терапией,
и даже голос Милович обретает новые обертона и начинает звучать иначе.
Легкость и расслабленность проникает в каждую ноту и задает общее настроение будущему альбому — светлому, запредельно прозрачному и невесомому…

Лина Милович не принадлежит ни к одной из известных музыкальных группировок.
Как правило, она не участвует в сборных и юбилейных концертах.
Свою творческую и человеческую позицию она определяет весьма точно и лаконично: «Сама по себе».
В активе певицы Лины Милович три полноценных альбома.
Третий и самый успешный из них — «Материализация» — состоит из песен, написанных самой Линой.
Песни «Шоколад», «Легко» и «Летать» из этого альбома попали в активную ротацию на московских FM-радиостанциях.
Песня «Летать» вошла в саундтрек художественного фильма «Про любоff» с Оксаной Фандерой и Федором Бондарчуком в главных ролях.
После релиза «Материализации» публика узнала Лину Милович не только, как талантливого и самобытного исполнителя, но и как самостоятельного автора.