(шансон) [16/48] [MC] Игорь Эренбург - Привет из Москвы (с Н.Резановым) - 1978, FLAC (image+.cue)

Кассета BASF-TPII-REFERENCE MAXIMA-100 из личной коллекции

Я очень, очень, очень Сексуально озабочен. Не до песен мне теперь,не до стихов. Нет мочи, мочи, мочи. Просыпаюсь среди ночи И не сплю уже до первых петухов. Многим знакомы эти строки. Но, как всегда, никто не знает автора. Еще бы. Авторы таких стихов в 70-е годы фамилий своих не афишировали. Не то что сейчас, когда даже М. Танич занялся сочинением блатных песен. Тем не менее автор этих строк фамилии своей никогда не скрывал. Так и пел в одной из песен: «Я иду от Нади длинным, длинным переулком. И зовусь я Игорем, и даже Эренбургом...»
Песни Эренбурга мало кто слышал в авторском исполнении. Они составляли основу репертуара выдающегося подпольного исполнителя Кости Беляева. Именно они принесли Беляеву популярность, как, к примеру, знаменитые строки: Мне бы только волю, волю, Мне бы кислорода вволю... Эренбургу необходима была воля как кислород. Такая, внешняя свобода по-настоящему нужна только людям, уже имеющим свободу внутреннюю. Внутренне Эренбург — человек совершенно свободный, как вы можете понять по его стихам. Он свободно пишет о том, о чем люди постоянно думают, но предпочитают молчать. А он в те застойные годы один из немногих писал на такую страшную для ханжей тему, как секс. В наше время страницы всякого рода изданий заполнены сексом — а культуры любви не прибавилось.
Ханжи продолжают бояться крепкого словца и откровенной естественности, а вместе с тем пропускают на страницы и телеэкраны совершенно мерзкую, завуалированную пошлятину, двусмысленные шоу. Россия в отношении секса уже тысячу лет была и остается страной глубоко отсталой. И всякого рода убийства и изнасилования типа нашумевшего недавно процесса над маньяком — все это прямое следствие сексуальной забитости, закрепощенности, а значит и извращенности и сдвигов по фазе на этой почве. Смешно и страшно, что даже сугубо женские аксессуары теряли в нашей стране всякую эротичность и более того — становились отталкивающими: Женщина идет с банкою селедки, Кружева от комбинации кокетливо торчат... Ратуя за крепкую семью и светлый быт, государство на деле не оставляло никаких возможностей для нормальной семейной жизни — ни жилья, ни денег. «Фундамент для женитьбы — дело плевое; У нас есть матери пятьсотрублевые, У нас есть ты, у нас есть я, Во мне таланту до фига...» В итоге — распадающиеся семьи, грубые хамы-мужчины, фригидные женщины. И над всем этим — правительство, к которому народ испытывал прямо-таки заместительные сексуальные эмоции, выражавшиеся в бурных аплодисментах, переходящих в оргазм, что у правительства вызывало чувство глубокого удовлетворения, переходящее в маразм. Это изумительно подмечено в песне «На параде». На параде к тете Наде Молодой комиссар, Подошел и встал он сзади. Тупо глядя в небеса... А по манежу конница идет. И На веревке тянут бронепоезд...
А тетя Надя не дает, а тетя Надя не дает, А комиссар расстегивает пояс. И на площади происходит то, что на параде никак невозможно, но то, что является как раз естественной разрядкой для такого рода страстей — пыл мужчин должен направляться на женщин, а не на убийство себе подобных. У Игоря Эренбурга были разные песни*. Это и лирические романсы о любви, о потерянной свободе, о музыке «Человек идет с гитарой», «Где-то был родник, где-то был ручей...», «Запели метели, задули бураны»... В этих песнях грусть и печаль, боль и разочарование. «Сегодня мне, увы, не до иронии» — это вторая сторона всякого настоящего сатирика. А Игорю Эренбургу лучше всего удавалась именно сатира, здесь он сказал свое слово, выразил свою неповторимую индивидуальность. Я говорю в прошедшем времени потому, что речь идет в основном о записях семидесятых годов, когда эти песни в разном исполнении были на слуху у всех, кто интересовался подпольными магнитофонными записями.
Песни Эренбурга исполняли Аркадий Северный, Беляев, многочисленные одесситы и другие. Сейчас Эренбург живет в Москве, ничего о нем не слышно, ведь киоски звукозаписи ломятся от попсы, а Эренбург — не для широких масс. Это очень элитарный поэт, хоть и не люблю это слово. Во многих песнях Эренбург поднимается до уровня Галича, их недаром путали. Даже самые простые его песни требуют незаурядного интеллекта для правильного их понимания. Эренбург писал не для дураков и дураков презирал, откуда бы они ни брались — из пролетариев или из так называемой интеллигенции — дураки остаются дураками, сколько бы их ни просвещали: Соседи Сема с Борей, Отправились в лякторий. Жана моя, Дуська, Бялет взяла в кино. А вот я, пролетарий. Подался в планетарий — Хотелось поглядеть на вселенную давно... А вот в песне «Сел с товарищем в авто и промчался в ВТО»... Эренбург издевается уже не над пролетариями, а над так называемой «театральной тусовкой», над нравами этой «элиты», когда к актеркам приезжают как к проституткам. Кроме сатиры на извращения, есть у Эренбурга и другие, по-настоящему эротичные, веселые песни от лица нормальных мужиков: На садовой улице, в магазине шляп Понял, что погибну я из-за этих баб... Ах, вы груди, ах, вы груди. Носят женские вас люди. Бабы носят нытики и бабы паралитики... Или вот, картина утреннего города, когда торопишься на работу, а вокруг «идут, идут, идут, ах, какие плечи, бедра, ах, какие плечи, бедра...» Обгоняю их, спешу, а по дороге, На сиденьях вдоль вагона там и тут, Ах, какие едут ноги, ах какие едут ноги! До звонка осталось несколько минут.
Поистине тут станешь «сексуально озабочен», особенно если холостяк, или как в той песне: «Но мне все-таки обидно, что моя жена, как видно, фригидна». В песнях Эренбурга — желание любить, любить не незрело, издалека, а по-настоящему. И в этих песнях — конфликт с этим миром, идиотской исковерканной жизнью, когда любить некого, когда кругом сумасшедший дом: Дебелая дебилка вбегает в зал с бутылкой, Нервозно неврастеник считает пачку денег... ...Кретин, а с ним кретинка, одеты по картинке, На каблуках ботинки, манеры, интеллект... А психиатр плачет, он ничего не значит, А почему не значит — в нем денег просто нет. О себе Эренбург написал: «Я немножко эксцентричный». Я считаю, что эта эксцентричность — просто эксцентричность нормального человека среди психов и дураков. Все творчество Эренбурга своего рода «битва с дураками». В его песнях огромное желание жить по-человечески: Мне бы волю, мне бы хлеба И чтоб каждый день сияла мне счастливая звезда.
Владимир Андросов /russianshanson/

«Игорь Эренбург» - статья Константина Беляева, 2004
Поэт, музыкант, бард, талантливый художник Игорь Эренбург родился в 1930 году в Москве, в
семье служащих. Мать Роза Эренбург, кандидат химических наук, работала начальником лаборатории в НИИ. Отец, Иннокентий Брусякин, был инженером.
Волна репрессий конца 30-х годов коснулась и семьи Игоря: его дед и два дяди по материнской
линии были репрессированы. Игорь всю жизнь был свободным художником, это был в полном
смысле слова сибарит: любил жить красиво, широко, не утруждая себя трудом праведным. Игорь,
будучи обаятельным и коммуникабельным человеком, был от природы наделён душой эпикурейца.
Жизнь для него - это радость общения с друзьями, застолье, вино, гитара, песни, восхищённый
круг слушателей, где в первых рядах были девочки, молоденькие и красивые. Игорь любил
поездки по стране, особенно на юга - в Крым, на Кавказ, на Пицунду, где вокруг него вечно
собирались десятки поклонников его таланта обоих полов: он был душой любой компании, её
организатором, её цементирующей силой.
В 60-е годы многие его песни пользовались большой популярностью, наряду с песнями
Высоцкого, Галича, Окуджавы. Их можно было услышать не только в Москве и Питере, но и на
Кавказе, во Владивостоке, Ростове-на-Дону. Его песни исполняли такие известные певцы как
Аркадий Северный и Константин Беляев.
Стихи и песни для Игоря были преобладающей ценностью его жизни, а отнюдь не трудовой порыв
на благо отечества. Именно поэтому он не избежал участи поэта Иосифа Бродского и был сослан
в конце пятидесятых годов, правда, не за границу, как Бродский, а в Сибирь как тунеядец.
Игорь был талантлив во всех трёх ипостасях авторской, бардовской песни: как поэт, как
композитор и как исполнитель. Его музыка приятна, мелодична, хорошо запоминается вместе с
его стихами, а исполнение Игоря было необыкновенно артистичным. Стихи И.Эренбурга чаще
всего автобиографичны, часто исповедальны и весьма остроумны. Игорю свойствен был стиль в
поэзии - юморной с вкраплением ненормативных словечек. Его поэтический мир - это мир
повседневности, это мозаичная картина окружающей действительности и ничего элитарного,
возвышенного. Он писал о семейном очаге, о друзьях, о своих будничных делах и чувствах. Это
мироощущение человека с хорошим и большим чувством юмора, которому не чуждо ничто
человеческое и который иронизирует над многим, с чем он сталкивается по жизни, в том числе
и над самим собой. У Игоря не было плохих пустых стихов. Он писал ярко, экспрессивно,
насыщенно. Игорь в своих стихах, во всяком случае, во многих из них, пронзительно лиричен
(как, например, в песне "Новогодняя") и неподражаемо комичен и остёр в своих юмористических песнях.
Стихи и песни Игоря Эренбурга, как и многих других поэтов и бардов того времени, не
издавались официально. Значительная часть его песен относилась к неофициальной субкультуре,
а именно, к "барковщине" - поэтической продукции с солёным, крепким словцом. Но в отличие
от Баркова, песни и стихи Игоря деликатны (не похабны), комичны, ироничны. В них
отсутствует грубый цинизм и лишь изредка проскальзывает непечатное, матерное словцо.
Несмотря на большое пристрастие Игоря к алкоголю, его довольно частые запои (что, в
конечном итоге, и привело его к гибели), Игорь сохранял свой высокий творческий потенциал
до конца своих дней. Многие лучшие свои песни он написал в последние годы жизни.
Умер Игорь Эренбург в 1989 году.
Автор-исполнитель Константин Беляев, 2004 /russianshanson/