Код:
Когда и при каких обстоятельствах я познакомился с Серёгой Богаевым, не помню совершенно. Первый раз я услышал «Облачный Край» ещё в те времена, когда журнал «Урлайт» появлялся на свет в виде фотокопий. Издавали мы когда-то такой самиздатовский журнал. И фотография на тот момент была самым безопасным способом тиражирования. Катушку с «Облачным Краем» я впервые получил из рук Ильи Смирнова, главного редактора «Урлайта».
По форме это был вполне чистый хард-рок. Но по текстам — нечто совершенно другое. Пафоса, свойственного хард-рокерам, не было и в помине. Вместо него были шуточки типа:
«Соси-посасывай, но помни: дойдёт и до тебя черёд!»
«Едва погаснет свет, мой мощный силуэт мелькает среди стен, среди шкафов…»
«На другом плакате надпись снова вдохновляет нас! Звёзды мира, звёзды пятилеток зажигают наш рабочий класс! Как моряк полоску берега от нас Родина ждёт подвига…»
«Ты с ворчаньем платишь даже членских взносов норму, я — комсомолец-активист
Ты имеешь шаткую идейную платформу, а я — боец-пропагандист…»
Это я процитировал первое, что пришло мне в голову.
Помню Серёгу на Подольском фестивале в 1987-м году, когда он в конце выступления снял свою гитару «Урал» — и долбанул ею об сцену. Прямо как Пит Тауншенд! Но «Урал», хотя звучал и не очень (мягко говоря), оказался крепким изделием, так что потом пришлось просто приклеить отломанный гриф.
Много лет спустя мы издали три альбома «Облачного края»: «Сельхозрок», «1991» и «Любовь к жизни». К этому моменту мы с Богаевым уже точно были хорошо знакомы. Не помню, какие деньги я платил Серёге за эти издания, но какие-то платил. И парень потихоньку просёк, что, хотя пресловутое «Отделение ВЫХОД» и не жирует, но деньги у меня бывают, и начал интуитивно пристраиваться к моей тонкой шейке.
Раскручивать он умел виртуозно. Собственно, он и не раскручивал, а «занимал». Я думаю, ему тогда ещё вполне искренне казалось, что когда-нибудь он всё отдаст.
Когда он трогательно рассказывал, что ему по зарез нужны 800 долларов, чтобы купить домик в Ростовской области на берегу Дона, ему было трудно отказать. Он был настолько убедителен, что не достать для него этих денег было равносильно тому, чтобы погубить на корню новую прекрасную личную жизнь товарища.
Или же его жене, с которой у него вот только что всё начало прекрасно складываться, срочно нужна была операция. Ну как тут было не выпрыгнуть из штанов и не достать парню тысячу долларов на спасение любимой женщины?
При этом он, обычно как бы слегка трясся, и это тоже придавало «проблеме» дополнительный трагический оттенок, вплотную приближая её к вопросу «о жизни и смерти».
Одно время я вёл учёт наших «взаимоотношений». И к концу «отчётного периода» Серёгин долг приблизился к семи тысячам долларов. По этому поводу у меня возникает два вопроса:
1) откуда же я все эти деньги взял?
2) и куда же он умудрился их деть?
Меня вообще интересует, как можно «пропить» сумму в тысячу долларов. Ведь водка — не слишком дорогой продукт. И если просто конкретно «пить», тысячи долларов должно хватить примерно на месяц. Ну, или недели на две, если перейти на дорогостоящие напитки. Но как можно спустить это за два-три дня — вот в чём вопрос!
Изучая эту проблему на примере своих товарищей, я понял, что вариантов-то много. И все они разные. В зависимости от характера. Правда, результат, всё равно, один. Но!
Например, Ваня Смирнов, великий гитарист, в таких случаях поит за свой счёт всё заведение, в котором он в данный момент оказался.
Коля Рок-н-Ролл дружит с падшими женщинами в дорогостоящих гостиницах.
А вот что делает в этот момент Серёга Богаев, я так и не понял. Единственное, что мне удалось выяснить: в эти счастливые минуты Серёга передвигается по жизни только на такси!
Я помню, как мы стояли с ним на аллее на старой, «лесной» Горбушке и Серёга говорил:
— Поверь, я обязательно отомщу тебе! Отомщу в самом лучшем смысле этого слова!
А я махал рукой и говорил:
— Серёга! Пойми, по большому счёту от тебя требуется только одно: ты должен выступать! С Рауткиным, без Рауткина — но выступать! Без этого ты не только мне не «отомстишь», но и сам так и будешь всю жизнь сидеть там, где сидишь!
Он, вроде бы, действительно пытался вытащить Олега Рауткина, главного (и прекраснейшего!) вокалиста «Облачного Края». Но Олег работал учителем физкультуры где-то на Украине, у него, вроде бы, была семья, и бросать всё это ради «журавля в небе»… и такого «соловья», как Серёжа Богаев, он, конечно, не собирался. Хотя это была Богаевская версия, а что там было на самом деле, я не знаю.
Сам Серёга тоже мог петь. И на всех поздних альбомах он и поёт сам. Но после третьей песни у него садился голос. Поэтому с концертной деятельностью «Облачного Края» проблемы действительно были.
Вдруг вспомнил, как на раннем этапе, когда Серёга ещё иногда имел в кармане деньги, он умудрился одолжить их Славе Задерию. Ну, а Слава вообще был не из тех людей, которые в принципе стараются отдавать долги. И как-то они встречаются, и Слава говорит:
— Серёж, а что ты себе зубы не вставишь? Вот, я, видишь, вставил — и смотри, как здорово!
— Да я бы, может, и вставил, если бы ты мне долг отдал…
Но Задверий (так называл его Свин), конечно промолчал и денег так никогда и не отдал.
Однажды мне позвонил Андрей Тропилло:
— Коврига! Элька нас только что выгнала из студии — и мы с Богаевым сидим тут на лестнице. Нам надо где-то переночевать.
Эля Шмелёва была «хозяйкой» студии «МизАнтроп». Студия эта была как бы московским филиалом «Антропа» и деньги в неё вкладывал Тропилло. Но находилось всё это в частной квартире Эльки и её мамы на Остоженке. Поэтому в том, что Элька выгнала оттуда двух пьяных орлов, ничего удивительного не было. Характер у неё крутой, и на то, кого именно она гонит, ей было плевать.
А мы тогда снимали дачу около станции «Отдых». И мне ничего не оставалось делать, как везти Тропилло с Богаевым на эту дачу. Когда я пришёл, они действительно сидели на лестнице. Богаев дремал, положив голову на руки, а Тропилло, как всегда, имел весьма довольный вид и говорил:
— Вот, только что меня выгнали с моей же студии. Ну, что же… Жизнь, всё равно, продолжается.
От станции «Отдых» к даче мы шли довольно долго. Серёга периодически повисал на мне, а он был парень довольно увесистый. Тропилло, хотя и выписывал синусоиды, шёл сам и, естественно, продолжал беспрерывно рассказывать разные истории.
Сотовых телефонов тогда не было, поэтому появление нашей троицы было неожиданным. Но жена моя, Аня, отнеслась к этому «явлению» достаточно спокойно. А утром во время завтрака, Тропилло, конечно, тоже что-то рассказывал. Например, увидев котёнка, он выдал прекраснейшую телегу о том, что маленьким котятам кажется, что потом они вырастут — и смогут так же, как люди, сидеть за столом, держать ложку и так далее. А потом они вырастают — и обламываются.
Короче, благодаря высокому артистизму нашего великого продюсера, меня даже особо и не ругали.
В 2002 году мы переезжали на новую квартиру. Какое-то время она стояла пустой. И тут в Москве нарисовался Серёга. Жить ему, естественно, было негде. И я решил, никому ничего не говоря, заселить его в эту квартиру «на пару дней». По идее, в эти дни там никто, кроме меня, не должен был появляться. Но «пара дней» слегка растянулась. И на мою беду, в Москву ещё пожаловал «дядя Сеня». Родственник моей жены, давно постоянно проживающий в городе Франкфурте. Естественно он захотел посмотреть на новую квартиру. И Аня его туда повела «на экскурсию».
— Ну, вот это — коридор, это — кухня, это — большая комната… А это… Здравствуй, Серёжа…
Но Серёжа не только не мог встать и сказать «здравствуйте», он даже промычать в ответ не мог. Просто сидел на диване и глядел на вошедших в комнату абсолютно отсутствующим взглядом. Прекрасно представляю себе в этот момент выражение лица дяди Сени, маленького, энергичного, болтливого, суетливого еврейского дедушки…
Слава Богу, у Ани хватает в таких случаях чувства юмора и, рассказывая мне про эту ситуацию, она смеялась. Так что даже пистон я получил не особо сильный. Но «резюме», тем не менее, было однозначным: «Чтобы больше Богаева я здесь не видела».
А потом я ещё долго и упорно отмывал свежепокрашенные стены. Утратив дар прямохождения, Сергей Иваныч передвигался по квартире, держась за стены. И руки его при этом были не особо чисты.
Тропилло рассказывал, как он однажды позвал Богаева в баню. Когда Серёга снял рубашку, все увидели у него на спине чёткий отпечаток чьего-то ботинка.
Уже лет десять я приезжаю в город Ленинград (он же Санкт-Петербург) дважды в год: в марте и в августе. Причём, приезжаю на один или два дня — и, естественно, свободного времени у меня там нет. И вот однажды я прихожу в студию к Тропилло на Цветочную улицу. Увидев меня, «хозяин», даже не успев поздороваться, говорит:
— Коврига! Я тебя очень прошу: отвези Богаева на вокзал. У него билет в Ростов. Я сейчас совершенно не могу!
Я вообще не люблю отказывать. А тем более, как я могу отказать Тропилло? Да ещё и прекрасно понимая, как его тут Серёга достал.
В общем, повёл я Богаева к метро, надеясь, что мы приедем на вокзал на обычном городском транспорте. Но парень передвигался еле-еле и всё умолял меня взять такси. Сначала я сопротивлялся, но потом понял, что такими темпами мы просто можем не успеть. И пришлось везти это тело на машине. Оказалось, что он едет не в Ростов, как он сказал Тропилле, а в Архангельск. Что, впрочем, значения не имело.
На мою беду на перроне мы столкнулись с дядькой, который оказался начальником поезда. Увидев Богаева, начальник сказал:
— Этот в поезд не сядет!
Я умолял его, предлагал деньги, уверял, что Серёга в таких случаях не буянит и не блюёт… Но начальник был беспощаден. Он сел в отходящий поезд, только убедившись, что Богаев остался на перроне.
Поняв, что он никуда не едет, Серёга слегка ожил. Так что я оставил его сидеть на лавочке и пошёл сдавать билет. Сдал я его очень быстро. Но, когда я вернулся, лавочка была пуста. Я прошёлся по вокзалу, увидел милиционера — и говорю:
— Извините, я, вот, оставлял товарища на лавочке. И у меня есть подозрение, что он у вас.
А парень мне сразу радостно отвечает: «Да! У нас!» — и указывает мне на соответствующую комнату. В общем, выкуп Богаева из ментов стоил раза в полтора больше, чем деньги, которые я получил за сданный билет.
По-хорошему стоило бы оставить его там. Получить с него им было нечего. У него ничего не было. Его сумка и паспорт были у меня. Подержали бы — и отпустили. А что с ним ещё делать? Разве что вломить слегка… Что, как я понимаю, регулярно с Серёгой и происходило. Но оставлять товарища в ментах как-то западло… Поэтому пришлось платить.
Назад в студию мы, естественно, тоже ехали на такси.
В ответ на моё: «Прости, дорогой! Я не смог этого сделать!» Тропилло только засмеялся. Он, в общем, даже не расстроился. Мы положили Серёгу спать — и я бегом побежал догонять упущенное время.
Думаю, что Тропилло Андрей Владимирович вложил в жизнь Богаева намного больше меня. Он очень любит «Облачный Край». И очень ценил Серёгины «уши». Парень был хорошим звукооператором. Когда бывал вменяем.
Несмотря на все «приключения», вспоминая этого человека, так нелепо прожившего значительную часть своей жизни, я улыбаюсь. Я абсолютно не считаю, что о мёртвых надо либо хорошо говорить, либо не говорить вовсе. И, например, Слава Задерий для меня как был, так и останется предателем. А Серёга умел виртуозно раскручивать, но предавать не умел. Нет.
И прощаясь с Богаевым Сергеем Ивановичем, 1961 года рождения, мне хочется потрепать парня по его буйной головушке и сказать ему на прощание те самые слова Высоцкого, которые я вынес в заголовок:
— И всё же, брат, трудна у нас дорога. Эх, бедолага… Ну, спи, Серёга.
Олег Коврига, июль 2011
[url=http://wyrgorod.ru/stat/stat_28.html]http://wyrgorod.ru/stat/stat_28.html[/url]
