"Но что еще было в той памятной поездке по Америке, и, главное, как удалось отыскать Миссисипи Фреда МакДауэлла?
- Непосредственно в экспедиции по поиску и записи музыкантов мы с Аланом находились три месяца – август, сентябрь и октябрь 1959 года. Мы начали с Вирджинии, потом переехали в Теннесси, затем в Кентукки, потом побывали в Алабаме, Миссисипи, Арканзасе, Джорджии, затем путешествие продолжилось вверх по побережью в Северной Каролине и завершилось в Нью-Йорке. Фреда МакДауэлла мы нашли в одной из глухих деревень на севере штата Миссисипи, но прежде, чем туда отправиться, мы с Аланом побывали в исправительной колонии (Mississippi State Penitentiary), где в течение пяти дней записывали тюремные песни, в основном блюзы. Потом отправились на холмы северной Миссисипи. Нам предстояло встретиться с черными земледельцами, которых согнали на неплодородную, высушенную и истощенную землю. Чтобы выжить, они объединились в общины. Эти общины оказались настолько изолированны и самобытны, что в них можно было услышать песни, сочиненные двадцать, тридцать и более лет назад.
Ширли и Алан Ломакс добрались до отдаленной провинции штата Миссисипи, в глухую деревню Комо (Como).
- Мы оставались некоторое время в этой деревушке, записывая старых музыкантов, которые знали песни конца XIX - начала XX веков. Они исполняли в основном танцевальную музыку, и среди них оказались черные скрипачи, что вообще было редкостью. Они также играли на гитарах, банджо, пели блюзы, а местные дети знали много игровых песен. В том же поселке мы встретили братьев Лонни и Эда Янг (Lonnie and Ed Young). Они играли так, словно только вчера прибыли из Африки. Лонни на флейте, а Эд на ударных. Помню, у них была музыкальная композиция, гвоздем которой стал необычный танец. Братья играли, а мужчина из того же селения - танцевал. У этого танцора была копна волос, которая стояла дыбом, к тому же он был очень высокого роста. Под музыку он ходил по кругу, одновременно вращаясь, так что весь танец имел круговую структуру. По мере того как он, вращаясь, перемещался по кругу, он себя как бы закручивал. Невероятно, но на наших глазах он уменьшался в размерах! В результате он стал маленьким и уже почти приблизился к земле, в то время как женщины, стоявшие вокруг, изо всех сил колотили руками по земле. Итак, танцор становился маленьким, - Ширли показывает, каким именно, - и из него получился какой-то комок, который буквально вдавливался в землю. Потом он погружал руки в пыль, весь перепачкивался, затем окунал в грязь лицо и все тело, а потом… начинал обратные, раскручивающие движения, как будто вырастал из земли. Он словно откуда-то возвращался, принимая прежние формы и размеры. Все эти преображения происходили в танце! Это было настолько экстраординарным, нечто такое неожиданное, что у нас возникло ощущение, будто все увиденное происходит не здесь, на Миссисипи, а в тысячах милях от этого места, где-то в Африке, откуда родом этот необыкновенный танцор и музыканты, ему подыгрывавшие.
Ширли рассказывает о событиях полувековой давности, но я вижу, что и сейчас она ощущает всю необыкновенность произошедшего в той глухой и отдаленной деревне.
…Накануне приезда в Льюис, в книжном магазине лондонского Зала Фестивалей (Royal Festival Hall) я приобрел книгу Алана Ломакса “The Land Where the Blues Began”, в которой автор подробно рассказывает о полевых исследованиях, в том числе о памятной поездке вместе с Ширли Коллинз. В книге множество фотографий, сделанных во время пребывания в Миссисипи. Я взял книгу в Льюис, чтобы показать Ширли, и, когда она дошла до рассказа о музыкантах из Комо, достал её. Ширли не знала о книге. Первым делом посмотрела фотографии, отметив те, которые они с Аланом делали совместно, затем нашла страницы, на которых Ломакс вспоминает встречу с музыкантами из Комо…
«Как только мы въехали в Америку далекую от общепринятых представлений, дорога тотчас превратилась в полоску грязи с угрожающей машине глубокой колеей. Проехав до конца этой дороги, мы остановились у деревенской лачуги Эда Янга, с сараем для мула и персиковым садом на заднем дворе. Свора тощих гончих вынырнула из-под переднего крыльца. Двор был полон застенчивой детворы, наблюдавшей за тем, как их папочка шагает к воротам узнать, что там за белые приехали… Эд Янг оказался щуплым, маленького роста парнем, грациозным и пластичным. Он танцевал с грацией пигмея (pygmy) - кстати, я считаю, что, подобно некоторым другим фантастическим черным музыкантам, которых мне довелость повстречать в Америке, Эд имел пигмейское происхождение. Его речь отличалась той миссисипской тягучестью, которая, на африканский манер, заливает слова шоколадной глазурью и делает их сладкими на слух. Это объясняет, у кого белые южане переняли тягучий стиль речи. Когда Эд исполняет то, что он нежно называет «fice», что на южном диалекте означает «очень смышленая гончая сука», то он вытягивает лицо и дует в маленькую флейту, словно Пан. По силе воздействия можно предположить, что издаваемые им звуки и впрямь подобны тем, что порождал Пан: всякий имеющий уши начинал двигаться в танце.
Пан, древнегреческое воплощение удовольствия, – вы, конечно, помните его изображения – играл на дудочках, танцуя на полусогнутых. Это и есть африканская поза музыканта-пигмея, и она была присуща Эду. Он всегда танцевал, одновременно играя на инструменте. Его ступни, скользящие по плоской поверхности, являлись поддержкой извивающемуся тазу; в танце Эд призывал кого-нибудь из толпы пересечься с ним в движении, поворачиваясь так и эдак, волоча ноги, сгибая их в коленях и прижимаясь к земле.
Его братья - Лонни и Джи Ди (G. D. Young) - играли всегда с ним. Лонни в хвосте оркестра стучал в басовый барабан, а Джи Ди, этот крошечный эльф, подобный высушенному корню имбиря, – на snare барабане. Если приглядеться, то можно понять, что главным действующим лицом является Лонни со своим басовым барабаном. Он высокий, тощий, подобно деревенской гончей, с ровной светящейся копной волос и негромко смеющийся. Когда он барабанил палочками, то также танцевал. Его движения зарождались где-то в центре тела и затем пронизывали его всего. Он исполнял лидирующую партию в полиритмии группы. Лонни выстукивал низкие приглушенные звуки подбитыми чем-то палочками, и эти звуки становились зажигательным ответом на взвизгивания флейты Эда, в то время как Джи Ди, младший из братьев, стучал по snare барабану. Музыканты исполняли также нежные, тихие композиции. Они танцевали, не поднимая ступней, плеч, живота, а их ягодицы при этом двигались в ритме, отдельном от остального тела.
Братья Янг обеспечивали музыкальное сопровождение танца, в то время как другими участниками действа были их жены, флиртующие дочери-подростки, дальние и ближние родственники, их дети, соседи – все они постепенно вливались в медленное течение танца Дельты, будучи его искусными исполнителями.
…Коричневая пленка раскручивалась с катушек, проходила через серебряные записывающие головки, в то время как иглы записи подпрыгивали в ритме танца. Шел 1959 год, и я использовал в работе немецкие микрофоны и записывающую технику Cadillac, которые на выходе давали стереозвучание – первые полевые стереозаписи, сделанные на юге. Вы обязательно должны их услышать…
Сначала шел ори (oree), танец без слов. Звучали только редкие низкие завывания Лонни, отвечающего высокому призыву флейты. Женщины наглухо затянули юбки вокруг ягодиц и бедер. Одна пожилая женщина вращала бедрами, приседая все ниже и ниже, пока не опустилась на корточки и концами платья не начала подметать землю. А в это время все кричали от восторга! И пока она медленно возвращалась в вертикальное положение, отбрасываемая её фигурой тень принимала образ огромной птицы, взмывающей в оранжевом зареве керосиновых фонарей[x].
Братья Янг были музыкантами, а не рассказчиками. Ширли Коллинз, замечательная английская фолк-певица, которая была со мной в этой поезке, спрашивает их:
- Откуда вы научились Ори?
Лонни: - Это лишь сочиненная песня. Все, что я знаю.
Ширли: - Кто сочинил её?
Лонни: - Ну, я просто сидел, размышлял и потом решил ее сыграть. Я слышал других парней, понимаете. Но я решил её играть и просто взял да и сочинил.
По традиции черной устной импровизации, каждое выступление оригинально. По сути - это новое и осознанно отличающееся от других версий переработанное произведение. Так, на наш вопрос об авторстве большинство черных музыкантов искренне отвечали, что сами сочинили мелодию или песню. После следующей вещи, имеющей краткое, но лаконичное лирическое содержание, Ширли попыталась снова задавать вопросы. А вот сама эта песня:
Jim and John had a race
Pahnnnn…..
Jim beat John to the same old place
Pahnnnn…..
Джим и Джон состязались.
Паанннн……
Джим ударил Джона по тому-самому месту.
Паанннн……
Ширли, чьи песни содержат куда больше слов, спрашивает: - Только две строчки?
Лонни: - Правильно, только две.
Ширли: - Кто сочинил эту песню?
Лонни: - Мой двоюродный брат.
Ширли: - Откуда он?
Лонни: - Он жил на Белой Станции, но, возможно, уже
умер. Раньше мы с ним всегда играли вместе.
Ширли: - Кто это «Джим и Джон»?
Лонни: - «Джим и Джон» - это просто имена парней.
Эд: - Мы просто написали для себя песню.
Ширли: - И в чем они состязались?
Догадавшись, каковым будет ответ, Ширли и вся группа весело хохочут.
Сладкие африканские звуки взмывают над песчаным двором, и Эд также начинает двигаться в танце, вращаясь и одновременно наклоняясь к земле, буквально ложась на неё. Он ласкает землю широкими подметающими движениями, затем медленно раскручивается и поднимается, проводит пальцами правой руки по лбу, оставляя на нем пыльный след. Таким образом Эд словно провозглашает себя дитем Матери Земли. Поднимаясь из пыли, как птица, он льёт звуки из флейты, выражающие одновременно восторженное блеянье козы, пение птиц и вздохи любовников. Глаза Эда при этом столь выразительны, будто его черный демон чудесным образом разгадывает тайну своего происхождения в этой африканской хореографии. Каждый раз, сколько бы я ни наблюдал его выступления, он повторял эти драматические движения, танцевал ли он на земле или на сцене, где не было пыли, чтобы вымазать лицо. Однажды вечером на сцене Ньюпорта, стоя на коленях и укрывая собою землю (earth-covering gesture), Эд вызвал рёв и аплодисменты многочисленной аудитории. Я не решался спросить у него, какое значение имеют эти накрывающие землю телодвижения. Так и не выяснил этого…
Убежден, что этот танец попадет в фильм о ритуалах Африки. Он - свидетельство почитания земли африканцами, отраженное также в перекатывании по земле во время религиозного экстаза (Holly Rolling), и в приседаниях, и во многом другом. Эд, ударяясь о землю, кажется, получает дополнительную энергию и играет с еще большим огнем.
Но основная и важнейшая особенность африканского танца, представшего перед нами, – это присущая черной танцевальной музыке пластичность, чуткость и теплота. Братья Янг окружены аудиторией, танцуют с нею одновременно и в то же время исполняют партии на музыкальных инструментах. Электризующий энергетический обмен происходит между музыкантами и другими участниками: они как будто подстегивают друг друга. В каком-то смысле это и есть настоящая демократия. Видишь, как ребенок движется по направлению к басовому барабану, и Лонни отвечает маленькому танцору, выбивая ритм специально для него. Это существенно отличается от неафриканской традиции, когда оркестр сидит отдельно и играет, чтобы танцевали другие, контролируя танцоров своим исполнением. Белый европейский оркестр (под руководством дирижера) играет мелодию, в то время как африканский характеризуется постоянным внутренним взаимодействием всех вовлеченных в танец: музыканты рождают горячие ритмичные звуки благодаря энергии танцующих рядом. Там танцуют все»…[xi]
…Полистав книгу, Ширли её отложила, а я тороплю: что было дальше?
- А потом эти старые музыканты захотели, чтобы мы услышали кого-то из молодых. Но ни Алана, ни меня не впечатлила эта идея, так как нам были нужны именно старые исполнители. К тому же после увиденного мы не могли представить, что здесь еще может быть что-нибудь значительное. Мы были заворожены шаманским танцем, а нам предлагали послушать какого-то молодого блюзмена.
Однако просьбам деревенских музыкантов пришлось внять, о чём Ширли и Алан не пожалели.
Они увидели Фреда МакДауэлла, когда записывали музыкантов под открытым небом посреди деревьев и нескольких деревянных хижин. Эти избы были старыми и перекошенными, вокруг бродили куры, которые выискивали в земле хоть какой-то корм, рыскали странные собаки, на которых отсутствовала шерсть, голые дети бегали за этими собаками и, завидев белых людей, прятались в материнских юбках. Все было крайне убого и бедно. Вдруг кто-то крикнул: «Вот он идет!»
Фред МакДауэлл появился из-за деревьев, с гитарой наперевес. Целый день он был в поле, убирал хлопок и смог прийти только вечером. Стройная изящная фигура, худое лицо, строгие черты, большие глаза, тонкие длинные пальцы. Блюзмен был одет в грубый джинсовый комбинезон. МакДауэлл оказался не таким уж молодым. Точнее, молодым он был для стариков-музыкантов, которые его рекомендовали. В действительности он был на одиннадцать лет старше Алана Ломакса и на целых тридцать - Ширли Коллинз! К лету 1959 года ему исполнилось 55 лет!
Ширли рассказывает:
- Он поздоровался, затем взял гитару, и первая песня, которую мы услышали, была “61 Highway”. Мы просто ахнули! В моей жизни было много чудесного и замечательного, я многое видела и многих слышала, были яркие события и незабываемые впечатления, но тогда я подумала, что со мной происходит самое значительное событие в жизни. Мы сразу поняли, что видим перед собой невероятный, выдающийся талант. Единственное, что Алан написал в своей записной книжке было слово “Perfect!” (слово означает: “Потрясающе!”, “Идеально!”, “Совершенно!” – В.П.)
А восхитить Ломакса было непросто. С тридцатых годов он считался первооткрывателем блюзов Дельты. Это он открыл миру Лидбелли и Мади Уотерса… Три дня Ломакс и Ширли записывали Фреда, его жену Энни (Annie MacDowell) и сестру, которые также исполняли блюзы и спиричуэлс[xii]. Ширли говорит, что они знали очень много песен.
- Можно ли отыскать место, где все это происходило?
- Вполне. Это деревня Комо, штат Миссисипи… Но ведь всё происходило сорок пять лет назад, и там многое изменилось. Фред умер лет через десять после нашей встречи."
(В примечании там же : "Фред МакДауэлл, благодаря записям Ломакса и Ширли Коллинз, стал известным во всем мире. Он был участником фестивалей, его издавали фирмы грамзаписи Arhoolie, Testament, Milestone, Capitol. В 1965 и 1969 годах он совершил визиты в Англию, где выступал в клубах и концертных залах, вызывая восхищение у аудитории, среди которой нашлось немало последователей. Версию его песни “You Gotta Move” с успехом играли Rolling Stones. Она вошла в их альбом “Sticky Fingers” (1971). Великий блюзмен умер 3 июля 1972 года в Мемфисе.").
http://www.collectable-records.ru/pisigin/vol2/06.htm(Спасибо Валерию Писигину и сайту collectable-records.ru за предоставленную информацию).
