Борис Виан / Boris Vian - Собрание сочинений [1976-2007, FB2/EPUB/RTF/TXT, RUS] Торрент изменен 01 марта 2018 г.

Романы
А потом всех уродов убрать - Пер. О. Волчек (1993)*
Женщинам не понять - Пер. О. Волчек (1993)*
И смерть уродам - Пер. В. Григорьева (1993)*
Катавасия в Анденнах - Пер. А. Маркевича (1998)*
Красная трава - Пер. В. Лапицкого (1993)
Красная трава - Пер. Е. Брагинской (1998)
Мёртвые все одного цвета - Пер. В. Наумова (1992)*
Осень в Пекине - Пер. Е. Разлоговой (1998)*
Осень в Пекине - Пер. М. Аннинской (1998)*
Пена дней - Пер. В. Лапицкого (1997)
Пена дней - Пер. Л. Лунгиной (1983 / 1994, перевод заново пересмотрен Л. Лунгиной, внесены правки и восстановлены пропуски, вынужденно допущенные в издании 1983 г. / 2000, с иллюстрациями И. Г. Мосина)
Пена дней - Пер. М. Голованивской, М. Блинкиной-Мельник (1998)*
Сердце дыбом - Пер. Н. Мавлевич (1998)
Сердцедер - Пер. В. Кислова (1998)
Сердцедер - Пер. Н. Калугиной (1994)
Сердцедер - Пер. Т. Михайловой (1998)
Сколопендр и планктон - Пер. В. Каспарова (1998)*
Страж брату моему - Пер. С. Козицкого (1993)*
У всех мертвых одинаковая кожа - Пер. В. Кислова (1993)*
Я приду плюнуть на ваши могилы - Пер. Г. Азаровой, Е. Коваленко (1993)*
Я приду плюнуть на ваши могилы - Пер. Г. Сергеева (1991)*
.
Рассказы, юморески, заметки
Апрельские подружки - Пер. М. Аннинской (1998)
Блюз для черного кота - Пер. А. Бахмутской (1983)
Блюз для черного кота - Пер. А. Гавриленко (1997)
Вальс - Пер. М. Аннинской (1990)
Вечеринка у Леобиля - Пер. А. Жгировского (1997)
Вечеринка у Леобиля - Пер. М. Кан (1983)
Водопроводчик - Пер. А. Жгировского (1997)
Водопроводчик - Пер. А. Левычкиной (1995)
Водопроводчик - Пер. Т. Ворсановой (1983)
Возвращение - Пер. В. Орлова (2002)
Волк-оборотень - Пер. А. Жгировского (1997)
Волк-оборотень - Пер. А. Маркевича (1983)
Все как по маслу - Пер. И. Истратовой (1983)
Дохлые рыбки - Пер. В. Орлова (1994)
Дохлые рыбы - Пер. А. Жгировского (1997)
Дохлые рыбы - Пер. О. Смолицкой (1983)
Желторотая тетеря - Пер. Е. Болашенко (1983)
Забавный спорт - Пер. О. Волчек (1985)
Звезда экрана - Пер. Н. Мавлевич (1998)
Зовут - Пер. Е. Лившиц (1983)
Золотое сердце - Пер. А. Жгировского (1997)
Золотое сердце - Пер. Н. Мавлевич (1983)
И пусть эти идиоты покупают новые машины - Пер. В. Квитко (1984)
Импотент - Пер. М. Аннинской (1998)
Какой с ними отпуск! - Пер. В. Орлова (2002)
Каторжная работка - Пер. Н. Мавлевич (1998)
Квартира в наперстке - Пер. В. Орлова (2002)
Квартира в наперстке - Пер. М. Аннинской (1999)
Культурные развлечения - Пер. М. Аннинской (1998)
Любовь слепа - Пер. А. Жгировского (1997)
Любовь слепа - Пер. В. Кислова (1997)
Любовь слепа - Пер. В. Мильчиной (1993)
Любовь слепа - Пер. М. Аннинской (1998)
Любовь слепа - Пер. С. В. Корнилова (2002)
Марсель начинал просыпаться - Пер. М. Аннинской (1998)
Мартин позвонил мне - Пер. Пер. И. Радченко (1998)
Материнство - Пер. М. Аннинской (1998)
Материнство - Пер. О. Волчек (1985)
Мурашки - Пер. В. Лапицкого (1997)
Мурашки - Пер. И. Стаф (1994)
Мыслитель - Пер. В. Кислова (1997)
Мыслитель - Пер. Ю. Григорьевой (1998)
О пользе эротической литературы - Пер. В. Нугатова (2010)
О пользе эротической литературы [фрагменты] - Пер. М. Аннинской (2012)
Остерегайся оркестра - Пер. М. Аннинской (1990) [журнальный вариант]
Осторожно классика - Пер. И. Горачина (1991)
Открытое письмо ветерану - Пер. С. Козицкого (1991)
Париж, 15 декабря 1999 - Пер. Р. Рыбкина (1984)
Пенсионер - Пер. Г. Шумиловой (1983)
Печальная история - Пер. А. Жгировского (1997)
Печальная история - Пер. Н. Мавлевич (1983)
По дороге в Хоностров - Пер. А. Левычкиной (1995)
Поездка в Херостров - Пер. В. Лапицкого (1997)
Поездка в Хоностров - Пер. В. Орлова (1994)
Пожарники - Пер. А. Жгировского (1997)
Пожарники - Пер. В. Орлова (2002)
Пожарники - Пер. Н. Зубкова (1983)
Поосторожней с оркестром - Пер. М. Аннинской (1998)
Прилежные ученики - Пер. И. Волевич (1983)
Приложение и оправдательные документы - Пер. В. Орлова (2002)
Примерные ученики - Пер. А. Жгировского (1997)
Причина - Пер. И. Радченко (1998)
Пустынная тропа - Пер. Н. Хотинской (1983)
Путешествие в Хоностров - Пер. А. Жгировского (1997)
Путешествие в Хоностров - Пер. В. Наумова (1993)
Рак - Пер. Н. Мавлевич (1983)
Смотрины - Пер. И. Радченко (1998)
Снеговик - Пер. М. Аннинской (1998)
Собаки, желание, смерть - Пер. В. Наумова (1992)
Собаки, страсть и смерть - Пер. В. Кислова (1998)
Соглядатай - Пер. В. Кислова (1998)
Соленые слезы любви - Пер. А. Жгировского (1997)
Статист - Пер. В. Каспарова (1994)
Странный спорт - Пер. И. Радченко (1998)
Стрелочник — истинный виновник - Пер. В. Орлова (2002)
Трахула - Пер. В. Нугатова (2010)
Туман - Пер. В. Кислова (1997)
Туман - Пер. В. Орлова (1994)
Убийца - Пер. М. Аннинской (1998)
Убийца - Пер. О. Волчек (1985)
Хряк и кабан (Заметки натуралиста-любителя) - Пер. В. Орлова (2002)
Чем опасны классики - Пер. Л. Лунгиной (1976)
Южный бастион - Пер. И. Радченко (1998)
Я нашел квартиру и с тех пор - Пер. В. Орлова (2002)
.
Пьесы
Голова кругом - Пер. Н. Бунтман (1998)
Начинающему живодеру - Пер. Н. Бунтман (1998)
Полдник генералов - Пер. Н. Бунтман (1998)
Последняя из профессий - Пер. Г. Трофименко (1979)
Строители империи - Пер. Н. Бунтман (1998)
.
Стихотворения и песни
Артюр… скажи, где труп - Пер. В. Зайцева (2002)
Болит моя отвертка - Пер. М. Яснова (2002)
Весёлые мясники - Пер. В. Зайцева (2002)
Вперёд, сыны - Пер. В. Зайцева (1999 / 2002)
Время жить (Беглец) - Пер. В. Зайцева (2002)
Все сказано сто раз - Пер. Д. Свинцова (2008)
Всем детям - Пер. М. Яснова (2002)
Девица, замуж не спеши - Пер. В. Зайцева (1999 / 2002)
Дезертир - Пер. А. Игнатова (1977)
Дезертир - Пер. В. Наумова (1995)
Дезертир - Пер. Д. Свинцова (1984)
Дезертир - Пер. М. Яснова (1999 / 2002)
Жалобы на прогресс - Пер. М. Яснова (2002)
Жизнь зубу подобна - Пер. Д. Свинцова (2008)
Жизнь словно зуб - Пер. М. Яснова (2002)
Жизнь совсем как ваши зубы - Пер. В. Кислова (1999)
Жизнь точно зуб о нем сначала - Пер. М. Яснова (1999)
Здравствуй, пес - Пер. О. Волчек (1999)
И я мечтал - Пер. Д. Свинцова (2008)
Искусство поэзии - Пер. М. Яснова (1999)
Кабы мне - Пер. М. Аннинской (1990)
Как ты нетерпелива - Пер. В. Зайцева (2002)
Катись куда подальше, man - Пер. В. Зайцева (2002)
Когда бы был поэтом - Пер. Д. Свинцова (2008)
Когда высушат череп ветра - Пер. Д. Свинцова (2008)
Коль был бы я пиитой - Пер. М. Яснова (1999)
Красная шапочка в стиле рок - Пер. М. Яснова (2002)
Моя сестра - Пер. О. Волчек (1999)
На вкус и на цвет - Пер. М. Аннинской (2002)
На улице светит солнце - Пер. М. Аннинской (2002)
Не было у меня - Пер. М. Яснова (2002)
Не то, что раньше - Пер. Д. Свинцова (2008)
Не хотел бы сдохнуть я - Пер. В. Кислова (1999)
Не хочу подыхать - Пер. М. Яснова (1999 / 2002)
Нужно признаться себе, как это ни печально - Пер. О. Волчек (1999)
Они разбивают мир - Пер. М. Яснова (1999 / 2002)
Очаровательная песенка - Пер. В. Кислова (1999)
Пауки - Пер. М. Аннинской (2002)
Пауки - Пер. О. Волчек (1999)
Политический - Пер. М. Яснова (1999)
Попытка смерти - Пер. Д. Свинцова (1990)
Последний вальс - Пер. В. Кислова (1999)
Последний вальс - Пер. Д. Свинцова (1990)
Последний вальс - Пер. М. Яснова (2002)
Поэт - Пер. Д. Свинцова (2008)
Поэт - Пер. М. Аннинской (1990)
Поэт - Пер. М. Яснова (1999)
Пусть отрежут - Пер. В. Зайцева (1999 / 2002)
Рок энд ролл-мопс - Пер. В. Зайцева (2002)
Свобода - Пер. М. Аннинской (2012)
Сделай мне больно, Джонни - Пер. В. Зайцева (2002)
Скромный промысел - Пер. М. Яснова (2002)
Славянская душа - Пер. Д. Свинцова (1990)
Советы другу - Пер. Д. Свинцова (1990)
Советы другу - Пер. М. Яснова (2002)
Страдания альфонса - Пер. В. Зайцева (2002)
Стрип-рок - Пер. В. Зайцева (2002)
Существовать как ребра рыбы - Пер. В. Зайцева (2002)
Такой красоты у нас нет - Пер. В. Зайцева (2002)
У кого-то есть труба - Пер. М. Аннинской (1990)
Что вылупил зенки - Пер. Д. Свинцова (2008)
Что мы имеем - Пер. О. Волчек (1999)
Что у вас - Пер. М. Аннинской (2002)
Я жизнь хочу похожей на - Пер. В. Кислова (1999)
Я не хочу загнуться - Пер. Д. Свинцова (2008)
Я песни свои пою - Пер. М. Яснова (2002)
Я пью - Пер. В. Наумова (1995)
Я пью - Пер. М. Яснова (2002)
Я сноб - Пер. В. Наумова (2002)
Я тебя нарисую - Пер. М. Яснова (2002)
Я умру от рака позвонков - Пер. В. Кислова (1999)
Я умру от рака позвоночного столба - Пер. В. Зайцева (2002)

Информация из Википедии

---

#777Бори́с Виа́н (фр. Boris Vian, 10 марта 1920, Виль-д’Аврэ, Франция — 23 июня 1959, Париж) — французский прозаик, поэт, джазовый музыкант и певец.
Автор модернистских эпатажных произведений, ставший после смерти классиком французской литературы, предсказав бунт нонконформистских произведений 60-х годов XX века.
Писал не только под своим именем, но и под 24 псевдонимами, самый известный из которых Вернон Салливан.
Биография
Борис Виан родился 10 марта 1920 года в городке Виль-д’Аврэ недалеко от Парижа. Учился в парижской Центральной школе — одном из крупнейших французских технических университетов. После получения инженерного диплома работал во Французской ассоциации стандартизации, параллельно занимаясь музыкой и литературным сочинительством.
В 1944 году отец Виана был убит грабителями, проникшими в их дом.
Написал 10 романов, в том числе знаменитую «Пену дней» (1946). Переводил на французский сочинения Реймонда Чандлера. Под псевдонимом Вернон Салливан Виан выпустил произведения, стилизованные под нуар: романы «Я приду плюнуть на ваши могилы», «Все мёртвые одинакового цвета», «Женщинам не понять», «Уничтожим всех уродов» и рассказ «Собаки, желание, смерть».
Этот псевдоним был составлен из фамилий друзей писателя по джаз-оркестру (где сам Виан был трубачом): Салливана и Вернона. По легенде, Вернон Салливан был афроамериканцем, которого не разрешали печатать в США за очень свободные взгляды, однако его переводил Виан и он хорошо издавался во Франции.
Первый роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» вызвал настоящий фурор, он сразу стал бестселлером. До сих пор тираж этого романа превышает суммарный тираж других произведений Виана. Роман был написан по просьбе издателя, друга Виана, чьё дело терпело убытки. Однако вскоре роман сочли слишком смелым, вульгарным и даже порнографическим. Тиражи сжигали, общества борьбы за нравственность организовывали движение против романа. Устав бороться с «поборниками нравственности», Виан прекратил писать под этим псевдонимом.
В 1956 году писатель переносит тяжёлый отёк лёгких, после чего проходит курс лечения на курорте в Сен-Тропе. 1958 год отмечен нервным срывом. 23 июня 1959 года Виан пришёл на премьеру фильма, снятого против его воли по написанному им триллеру «Я приду плюнуть на ваши могилы». Просмотр начался около десяти утра в зале «Пети Марбеф». Десять минут спустя Виан уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он, не приходя в себя, по дороге в больницу. Врачи констатировали, что изношенное сердце Виана не выдержало связанных с премьерой волнений. Похоронили Виана 27 июня на кладбище Виль-д’Авре.
.
.

---

Фрагмент статьи Г. Косикова «О прозе Бориса Виана»

---

#777Борис Виан умер в 1959 году в возрасте 39 лет почти в полной безвестности. Во второй половине 40-х годов, когда Виан только еще начинал писать, его одинокую, парадоксальную фигуру полностью заслонил экзистенциалистский роман, находившийся тогда на авансцене литературной жизни, а в 50-е — «новый роман» с его шокирующими экспериментами, захватившими внимание критики и значительной части читающей публики. Виан как бы выпадал из литературной жизни своего времени, по крайней мере той, которая протекала на поверхности.
Известность, а затем и слава пришли к писателю лишь через два года после смерти, когда в серии «Классики XX века» вышла первая монография о нем. С тех пор, вот уже в течение двадцати с лишним лет, Виан продолжает оставаться во Франции одним из самых любимых и читаемых — особенно среди молодежи — авторов. Такие его романы, как «Пена дней» и «Сердцедёр», издаются миллионными тиражами. Рассказ «Пожарные» включен в антологию «Шедевры смеха». Его произведения вошли в программы французских лицеев; они переведены едва ли не на все европейские языки. В Европе и в Америке о нем написаны десятки книг, сотни статей, ему посвящаются диссертации и международные коллоквиумы, в его честь выбита медаль. Сегодня уже нет сомнений, что Виан занял заслуженное и прочное место во французской культуре XX века.
В чем же секрет этого поразительного успеха?
«Мне казалось, — вспоминает один журналист о своем юношеском знакомстве с “Пеной дней”, — что Борис Виан говорит в точности то, что переживаю я сам. Его атаки против общества были так метки, а логика мысли настолько неотразима, что я в конце концов понял: этот автор не похож ни на кого другого — я полностью узнавал в нем самого себя. Я думаю, здесь-то и надо искать причину страстного увлечения молодежи Борисом Вианом».
Действительно, Виан принадлежит к тем не так уж часто встречающимся писателям, для которых создаваемая ими литература ни на йоту не отчуждена от их сокровенной личности, а импульсы мысли — от импульсов быта, для которых творчество является не больше и не меньше как способом жить. Уже это придает его романам, пьесам и стихам совершенно особый тон неподдельной искренности. Но собственно «феномен Виана», не устающий покорять все новые и новые поколения читателей, — в редчайшем синтезе этой глубокой (до беззащитности) искренности и всепроникающей иронии, целомудренной нежности и жесточайшей пародии, трагизма и юмора, страдания и боли и безудержно веселой словесной игры. «Феномен Виана» — это феномен писателя, который до самой смерти сумел сохранить в себе не только отроческую жажду любви к жизни и ко всему миру, но и отроческое удивление и протест против жестокости этой жизни и этого мира. «Сегодня, — пишет молодая девушка, — он должен был бы находиться среди нас. Его больше нет. Но я спрашиваю себя: разве он не пришел бы в отчаяние, увидев все, что творится в нынешнем мире? Для таких, как я, Борис Виан не умер».
* * *
Виан родился 10 марта 1920 года в пригороде Парижа Виль-д’Авре, в обеспеченной семье. Его детство можно было бы назвать счастливым, даже безмятежным, если бы не болезнь, перенесенная в двенадцатилетнем возрасте, и, как следствие, серьезное осложнение на сердце, которое и послужило причиной его ранней кончины. Он получил техническое образование и недолгое время прослужил инженером. Однако любая работа, не наполненная личностным смыслом, была непереносима для Виана, и в начале 1947 года он навсегда порывает с карьерой функционера, хотя и сохраняет на всю жизнь любовь к ремеслу, к изобретательству. Его подлинной страстью были музыка и литература. Играть на трубе, писать Виан мог — без всякого преувеличения — по двадцать четыре часа в сутки: он органически не умел вести бездеятельного, созерцательного существования. С восемнадцати лет Виан постоянно участвует в различных любительских джаз-оркестрах и к концу сороковых годов становится признанной «звездой» квартала Сен-Жермен-де-Пре, квартала, где в послевоенные годы была сосредоточена артистическая жизнь Парижа.
Свой первый роман — «Попрыгунчик и планктон» — Виан написал в 1943 году, но это была еще «домашняя» литература, адресованная узкому кругу близких и построенная на юмористических и сатирических реминисценциях из их жизни (хотя и позже, в произведениях, предназначенных для широкой публики, Виан продолжал постоянно выводить своих знакомых — друзей и недругов). И все же, несмотря на эту камерность, роман Виана, в котором отчетливо проявилась его неповторимая манера, представлял несомненный литературный интерес и был опубликован в 1947 году одним из ведущих французских издательств. В 1944-1945 годы Виан пишет почти все свои рассказы, часть из которых вошла в его сборник «Мурашки». Однако подлинный творческий взлет он переживает в 1946 году: сотрудничает в качестве публициста в только что созданном Ж.-П. Сартром журнале «Тан Модерн», регулярно пишет для международного музыкального обозрения «Джаз Хот», ведет музыкальную рубрику в газете «Комба». В мае он заканчивает «Пену дней», примерно тогда же — пьесу «Всеобщая живодерня», а осенью — роман «Осень в Пекине».
Опубликованные почти одновременно в 1947 году, все три романа имели довольно ощутимый шанс на успех (Виан даже был в числе кандидатов на одну из созданных тогда литературных премий), но случилось так, что первым, кто заслонил Виана от широкого читателя, оказался... сам Виан. Неистребимая тяга к розыгрышу, пародии, мистификации, доставившая ему посмертную славу, сыграла роковую роль для его прижизненной литературной судьбы...
В сороковые годы французы заново открывали для себя американскую литературу, от которой были изолированы во время оккупации. Однако в моду тогда вошли не только Фолкнер, Хемингуэй и Колдуэлл, но и американская массовая беллетристическая продукция, и в первую очередь — «черный роман», замешанный на жестокости и эротике, при этом умело спекулировавший на острых социальных проблемах. Во Франции такие книжки становились бестселлерами. Все в том же 1946 году Виан на пари, за две недели, написал мастерский пастиш, имитацию авантюрно-эротического романа — «Я приду плюнуть на ваши могилы», — и выпустил его от имени вымышленного американского автора Вернона Салливена. Роман, в котором герой-метис, мстя за линчеванного брата, садистски убивает двух белых женщин, был издан в ноябре 1946 года и пошел буквально нарасхват, но когда обнаружился его подлинный автор, разразился неслыханный скандал, и Виан даже был привлечен к суду. Дело с судом закончилось сравнительно благополучно, а вот литературная судьба Виана решительно отвернулась от него: в сознании публики Виан-мистификатор прочно вытеснил Виана-писателя; несмотря на активнейшую литературную работу в течение всей оставшейся жизни, Виана и в 1959 году вспоминали как «того парня, который устроил розыгрыш с Верноном Салливеном».
Как бы то ни было, вся его дальнейшая история — это история постоянных литературных неудач и неотвратимо надвигавшейся смерти, хотя Виан всеми силами сопротивлялся и тому и другому. В 1948 году ему пришлось навсегда отказаться от джаза: боли в сердце повторялись все чаще. Сборник рассказов «Мурашки», вышедший в 1949 году, остался незамеченным. Не заметили и «Красную траву» — один из лучших романов писателя, опубликованный год спустя. Та же судьба постигла и поэтическую книжку «Замороженные кантилены». Пьеса «Всеобщая живодерня», поставленная тогда же, провалилась. Впрочем, Виан не сдается. В 1953 году выходит роман «Сердцедёр» (хотя и шесть лет спустя книга эта продолжала лежать на полках книжных магазинов). Чтобы заработать на жизнь, писатель берется за переводы (ему, в частности, принадлежат переводы из Стриндберга), продолжает вести отдел в журнале «Джаз Хот», принимает на себя художественное руководство одной из музыкальных фирм. В пятидесятые годы он пишет еще несколько пьес, и среди них — «Завтрак генералов» (1951) и «Строители империи» (1957), однако главная сфера его деятельности в этот период — журналистика и песня. За пять лет (1955—1959) Виан написал около четырехсот песен и даже сам попытался выступить с их исполнением, но успеха не было и здесь (зато бывали скандалы: так, антивоенная песня «Дезертир», прозвучавшая по радио в январе 1955 года и особенно остро воспринимавшаяся в условиях колониальной войны, была подвергнута запрету). Один только «Вернон Салливен» преследовал Виана, как наваждение, и не отпускал до самой смерти. В 1959 году была сделана экранизация романа «Я приду плюнуть на ваши могилы», и автор был приглашен на предварительный просмотр. Во время этого просмотра Виан и умер 23 июня 1959 года.

Статья впервые была опубликована в книжном обозрении "Ex Libris НГ"
.
.
Мария Аннинская
.
Пена наших дней
Разнообразие переводных Вианов от Петербурга до Харькова
май 1998
.
.
Еще пару лет назад, спросив на книжном лотке томик Виана, вы встречали недоуменный взгляд продавщицы: "А кто это такой?" В определенных кругах тем не менее это имя было не ново и пользовалось легендарной славой: про оперу "Пена дней" Эдисона Денисова и про "Пену дней" в постановке Сергея Виноградова нельзя было не слышать. И все же Виана не было. А если и был, то в неизданных переводах, в подготовленных к печати и застрявших многотомниках, в мизерных, едва ли кем замеченных журнальных публикациях. Существовал также синий "худлитовский" Виан 1983 года; этот — вообще библиографическая редкость.
.
Теперь ситуация изменилась: на прилавки хлынули виановские реки. Да и сама я тут своими глазами видела, как, стоя в трясущемся полутемном троллейбусе, молодой человек упоенно читал Виана (это вам не вальяжное чтение в метро).
.
Реки — не реки, но "Вианов" появилось действительно много, и не мешало бы в них разобраться.
.
Лет этак шесть назад (когда я напрасно обивала пороги издательств, предлагая перевести непереведенного Виана) на книжных прилавках появилась загадочная черная книжица без выходных данных и уж тем более без фамилий переводчиков. Книжка копировала издание "Худлита", то есть включала "Пену дней" в переводе Лилианны Лунгиной и 15 рассказов в исполнении участников литературного семинара. Переводчики этим пиратским изданием оскорбились, но никто из них, разумеется, ни от кого ничего не добился. Зато виановский голод хоть отчасти был утолен.
.
Дальше события развивались по законам фарса: переводчики искали издателей, а издатели — переводчиков. Увы, не так легко им в нашем искривленном пространстве найти друг друга. Однажды на мои призывы откликнулось далекое петербургское издательство "Северо-Запад" и попросило перевести им "Осень в Пекине" (хотя я, по правде, мечтала о "Красной траве").
.
"Осень" — роман сложный, замысловатый, нашпигованный языковыми трудностями, — в общем мечта переводчика. О том, насколько перевод удался, судить не мне. Когда работа была закончена и рукопись наконец уехала в Питер, издательство неожиданно сгорело (в прямом и переносном смысле), а эстафету, как по мановению волшебной палочки, подхватило харьковское издательство "Фолио": оно задумало издать Виана и искало составителя.
.
Так начались наши с ним долгие и запутанные отношения. Дело было в 1994 году; на 1995-й запланировали выпуск трехтомника: четыре главных романа ("Пена дней", "Осень в Пекине", "Красная трава" и "Сердцедер"), два ранних романа, пьесы, новеллы, статьи и легендарный "Путеводитель по Сен-Жермен-де-Пре"; а кроме того, жизнеописание Бориса Виана. Задумка была грандиозной, правда, неожиданно выяснилось, что некое московское издательство параллельно с нами готовит пятитомник. Пятитомник так и не появился; наш трехтомник, увы, пока тоже. Зато мы поняли, что по этой некогда "пустынной тропе" идет табун. Волнительная ситуация. Тут и московские издатели начали наперебой предлагать свои услуги, да только "Фолио" никого вперед себя не пропускало. Они и с французами переговоры вели по поводу авторских прав, и субсидии от них добивались, и в Париж неоднократно ездили. Вот только воз и ныне там.
.
А с авторскими правами у Виана и в самом деле все обстоит непросто: рассеяны они по родственникам, друзьям и издателям, так что даже сами французы не в силах в этом разобраться и только судятся между собой. Больше всего не повезло "Путеводителю по Сен-Жермен-де-Пре" (перевод Владимира Наумова). Похоже, в ближайшее время сие многострадальное произведение не встретится с русскоязычным читателем.
.
Не имея возможности обнародовать новые крупные переводы, издательские дома взялись за переиздание старого, дополняя его, когда получалось, кое-какими новинками. Так, "Орлов и Сын" совместно с "Террой" выпустили в 1993 году лунгинскую "Пену дней", снабдив ее авторским предисловием, за десятилетие до этого стыдливо опущенным поцензурным соображениям, а также вернув на место выпавший пассаж, где Виан в недопустимом для советской России тоне рассуждает о негативной стороне физического труда; кроме того, с согласия переводчицы, текст прошел новую редакторскую обработку. В 1994 году те же два издательства, продолжив серию, напечатали сборник "Мурашки", включающий 11 новелл, 7 из которых вошли когда-то в "худлитовский" сборник. Да и сам этот сборник был недавно (1997 г.) переиздан издательством "Локид" — вполне легально и интеллигентно, и очень даже жизнерадостно с точки зрения оформления. К сожалению, ни комментариев Ирины Стаф, ни предисловия Георгия Косикова там не оказалось (в пиратском издании их, кстати, тоже не было).
.
Зато много нового и поистине удивительного можно найти в небольшом томике, выпущенном в Киеве тоже в прошлом году издательствами "Лабиринт" и "Ника-центр". Он включает "Осень в Пекине" и рассказы и имеет свою предысторию.
.
В 1996-м мне позвонили из этого самого "Лабиринта" (кажется, он тогда назывался чуть-чуть иначе) и попросили разрешения издать мой перевод "Осени", на что я, конечно же, согласилась. Только "Фолио" опять не уступило права, и киевляне решили перевести роман заново. Но то ли с переводчиком им не повезло, то ли просто Виана нельзя переводить на скорую руку — но только киевский текст пестрит такими перлами русского языка и такими вопиющими ляпами в плане французского, что просто глазам своим не веришь. Может, все объясняется просто: "заграница"?..
.
.
Обратимся к тексту. "Рубашка с правой стороны напузырилась", — читаем мы на странице 31... Проглотили? Читаем дальше. На странице 174 нас ждет: "Через какое-то время сток стошнило и он начал рвать" (это уже напоминает известный анекдот: Штирлиц задумался; его рвало на Родину). "Хвост задери и вниз скакани", — попадается нам на странице 158. А на 242-й — следующее: "колеса грузли по самые спицы" (глагол "грузнуть" в значении "увязать" имеет право на существование, но лишь в качестве регионального варианта).
.
Читаем далее. Страница 244: "Ее маленькие округлые груди встрепенулись..." С уменьшительными суффиксами переводчик явно не знаком, ладно, но какой величины и рыхлости должен быть бюст, чтобы "встрепенуться"? Впрочем, переводчик вообще суров к женщинам, иначе не обронил бы на странице 248: "Я имею в виду красивую женщину. Остальные вращаются совсем в другом мире".
.
Вернемся к началу. Страница 8: "На соседствующий бордель повесили голубой фонарь" — употребив причастие от глагола "соседствовать" вместо прилагательного "соседний", переводчик, вероятно, хотел блеснуть знанием устаревшего слова "соседственный", но немного промахнулся. А как объяснить "круглые камни булыжника" (стр. 9)? Или как вам понравится глагол "подморгнуть", который употребляется безо всякой иронии по меньшей мере дважды: на странице 9 и на странице 90?
.
Далее просто перечислим: "У самого носа Амадиса остановился следующий 975-й" (стр. 9); "Он поднес к лицу свои часы" (имеется в виду "посмотрел" стр. 9); "Он громко выругался, не желая напрягать обстановку" (стр. 3); "Он встрял в асфальт" (стр. 14); "...заставил оплатить штраф" (там же) — вообще-то говоря, даже водители автобусов у нас выучили, что "оплачивается" только то, что стоит денег... Тут можно было бы и остановиться, но, поскольку это весело, продолжу:
.
"...никелированный поручень, поддерживающий крышу автобуса" (стр. 17) — невольно задумываешься, для чего в мире нужны поручни; "он раздраженно направился к двери" (стр. 34); "решетка, словно гром, свалилась Леону на голову", после чего "голова у него ужасно разбухла" — кошмарное видение деревянной, набухшей чем-то головы! (стр. 36).
.
Сейчас будет веселее: на странице 48 нас ждет "разливистый хохот", а на странице 91 — устрашающие живые портфели: "двое из этих портфелей имели "молнии" с трех сторон, одна из которых исполняла роль ручки"; на странице 95 нас караулит несчастный привратник, который волочит нам навстречу "свою обезумевшую ногу" (на самом деле "иметь une patte folle" означает во французском "прихрамывать"). А как вам нравится одежда, которая "отдавала запахом вонючей утробы" (стр. 96)?
.
Перлов здесь можно насобирать на целое школьное сочинение, была бы охота. А вот что нельзя — позволить доверчивому и не слишком разборчивому читателю думать, будто с содержанием в этой книге все в порядке. Куда там! Непонятные места и фразы переводчик просто выбрасывает за ненадобностью: чего с ними возиться? Считалочки, стишки, каламбуры — все это можно обойти молчанием или переврать левой пяткой, авось никто не заметит. Хороших французских словарей в Киеве, наверное, тоже нет, а посему переводчик слово "пароль" называет "ключевыми словами"; улица в центре Парижа (а именно — на Плас де Возж) превращается у него в шоссе (стр. 44); загнутые ресницы — в "изгиб бровей" (стр. 82); макабровый плюшевый мопс — в "собачку, сделанную из мрачного плюша" (стр.97); темная лохматая шевелюра вкалывающего Марена, ожив, переползает ему на грудь: "На груди у него спутались коричневые волосы" (стр. 183). На странице 90 переводчик утверждает, будто у советников были "жилеты в стиле фэнтэзи". Во-первых, при чем тут английский, мы же с французским дело имеем, тем более что заимствования в области моды и одежды у нас в основном из французского; во-вторых, "gilet fantaisie" предполагает пеструю расцветку ткани, а никак не особый крой истиль.
.
С образными выражениями автор киевского перевода тоже не дружит и потому, в отместку, наверно, переводит их дословно. Например: "От вас меня аж в пот бросает!" — говорит Жуйманжет интерну. Заметим, что "faire suer", равно как и "faire chier", переводится как "досаждать, изводить; осточертеть". Все это явно — "нанесение ущерба, противного здравому смыслу", выражаясь словами все того же незадачливого переводчика, который не в состоянии увязать между собой русские падежи.
.
Впрочем,на протяжении романа методы его меняются, и если он не может опустить трудный пассаж, то не гнушается плагиатом. Так, к примеру, когда герои романа спускаются в подвал, они держатся за веревку с узлами (cordeliere); при этом "lierre" по-французски означает "плющ", что дало Виану возможность скаламбурить и, разбив слово пополам ("corde-lierre"), наделить веревку листьями. Я этот кусок перевела так: "Клуб находился в подвале. Туда, извиваясь, вела белая лестница, спуститься по которой без риска для жизни можно было, только держась за канат. Канат от частого пользования до такой степени сплющился, что превратился в плющ, и на нем приходилось ежемесячно остригать листья". Переводчик из Киева решил не ломать голову и почти дословно перенес этот кусок в свой текст (стр. 47) — благо, "Осень в Пекине" была к тому времени уже напечатана в журнале "Иностранная литература" (N3, 1996). По-свойски обошелся он и с мерами длины, которыми пользуются герои романа: например, "mesures"; я после долгих размышлений перевела как "измерения". Поколебавшись немного и назвав их кое-где "расстоянием", "метрами" и "километрами", киевский переводчик в какой-то момент расслабился и, сам того не заметив, оговорился. Так, в конце романа археолог вдруг говорит словами своего аналога из"Иностранной литературы" — "Приблизительно в двух измерениях к востоку от меридиана".
.
Не лучше у киевлян обстоит дело и с географией. За что, спрашивается, переводчик обозвал "Трантой" итальянский городок Тренто, а области Трентино приклеил ярлык "Трантина"?
.
Или вот еще несчастная Лои Фуллер, на рубеже веков пленявшая мир своим грациозным танцем с покрывалами: для сравнения телодвижений аббата с ее божественным танцем смелый киевлянин, ничтоже сумняшеся, предметом сравнения выбирает не развевающиесяткани (как у Виана), а... "такие же крепкие, как у Лои Фуллер, ноги" святого отца! Воистину неисповедимы пути переводческие!
.
Так обстоит дело с "Осенью". А ведь в киевском сборнике еще 12 новелл, и каждая переведена заново...
.
.
После горьких страданий по поводу бесшабашности и беспардонности киевлян бальзамом на душу оказалось издание питерского "Симпозиума". Только что вышли первые два тома будущего трехтомника (а может, и четырехтомника) Виана-Салливена. В первый том вошли два романа ("Пена дней" в переводе Виктора Лапицкого, "Осень в Пекине" — в моем переводе) и 10 рассказов из сборника "Мурашки". Во второй том — роман "Красная трава" в переводе Лапицкого, "Сердцедер" в переводе Валерия Кислова и новеллы из сборника"Трали-вали".
.
Небезынтересно было бы сравнить два перевода "Пены дней". Один из них — это восторг первого знакомства, стремление скорее донести текст до читателя и нерукотворный памятник ныне покойной Лиле Лунгиной. Второй — изощренное, неспешное смакование мудреных виановских образов и звонких музыкальных фраз.
.
Собственно говоря, занятно было бы издать для знатоков и профессионалов самостоятельную книгу: русские версии текстов Виана. У многих его романов и новелл уже набралось по несколько переводчиков. Так, "Пена дней" известна, по меньшей мере в трех вариантах: Лунгиной, Лапицкого и Веры Мильчиной — ее перевод "гулял" по Москве в списках в конце 70-х. У "Красной травы" два переводчика: Елена Брагинская (для "Фолио") и Лапицкий (для "Симпозиума"). "Сердцедер": известна версия Татьяны Михайловой — она выходила дважды, но оба раза давно; известна другая — Валерия Кислова, для "Симпозиума"; и неизвестна третья — версия Натальи Мавлевич, которая нигде и никогда не выходила. Из новелл: "Мурашки" переводили Ирина Стаф и Виктор Лапицкий; "Поездка в Хоностров" — Валерий Орлов и Лапицкий; "Дохлые рыбы" — Ольга Смолицкая и Орлов; "Любовь слепа" — Мильчина, Аннинская и Кислов; "Туман" — Орлов и Кислов. И так далее. Если сравнивать старые, то есть женские переводы (так уж вышло) и новые, то есть мужские, то можно заметить следующую тенденцию: старые переводы гармоничнее, правильнее, но и осторожнее; новые — небрежнее, смелее по части диалоговых находок и, соответственно, ярче. Вот бы нос Ивана Ивановича приставить к лицу... Впрочем, пусть читатель сам выбирает, что ему ближе.
.
.
Итак, обратимся к переводам "Пены дней". При очевидных достоинствах обеих литературных версий между ними можно выявить кое-какие стилистические и интонационные различия. Текст Лунгиной, например, более классичен и правилен в плане русского языка, в то время как у Лапицкого текст экспрессивнее, динамичнее и, что очень важно, ритмичнее (для чтения вслух лучше выбрать его версию). У него много спорных, нетрадиционных моментов, правильно оценить которые, как мне кажется, можно будет лишь по прошествии некоторого времени.
.
Но ведь и у Виана много спорных, рискованных мест. Лапицкий широко использует словотворчество, переосмысление, персонификацию и, как явствует из его предисловия к многотомнику, делает это в высшей степени научно. Язык для него не только материя для эксперимента, но и дополнительное действующее лицо.
.
Сравним, к примеру, одну и ту же фразу в двух переводах: "Миновав зимний бассейн, Колен вошел в каменную громаду с бокового входа" (Лунгина). И вот как начинает ту же фразу Лапицкий: "К нему каток обернулся боком — тем, где размещался зимний бассейн". Возьмем другое место: "Колен поднялся по каменной лестнице, покрытой ковровой дорожкой" (у Лунгиной) и "Колен поднялся по лестнице из одетого шерстью камня" (у Лапицкого). У Лунгиной — обыкновенней и понятней, у Лапицкого — образней и ближе к тексту. Истина, я думаю, где-то посередине. Вообще описания внешнего облика, одежды, деталей туалета мне больше нравятся у Лунгиной — сказывается чисто женское знание материала. Но Лунгина строит мир из готовых блоков, привычных понятий, что не вполне характерно для Виана. Лапицкий же, напротив, будто впервые видит каждый предмет и создает мир из молекул, вместе с Вианом удивляясь тому, что получается. Сравним еще: "Я предпочитаю увидеть это блюдо, когда его подадут на стол", — сказал Шик" (это вариант Лунгиной) и "Я бы предпочел, — сказал Шик, — впервые столкнуться с пирогом на столе" (вариант Лапицкого). Очевидно, что второй пример богаче подтекстом. Или вот еще: "Осмелюсь ли попросить месье разрешить мне вернуться к моим делам?" — говорит в переводе Лунгиной повар Николя, изо всех сил демонстрирующий лоск. А вот как у Лапицкого: "А теперь могу ли я позволить себе попросить месье соблаговолить разрешить мне вернуться к своим обязанностям?"
.
Наряду с моментами, где удачнее выходит из положения Лапицкий, существует много мест, где хочется предпочесть Лунгину. Приведу пример: "Блистательно выполнив ласточку, она пожинала лавры, а уборщик тем временем сметал разлетавшиеся во все стороны лавровые листья". По-моему, здорово, хотя и далековато от текста. У Лапицкого так: "Какая-то фигурантка в самом конце замечательной галочки уронила большое яйцо, которое разбилось вдребезги у самых ног Колена".
.
Тот, кого интересует научный подход к переводу виановских текстов, получит удовольствие от чтения статьи Лапицкого, предваряющей многотомник. Помимо общего рассказа о жизни и творчестве Виана, автор блестяще и со знанием дела анализирует стиль и язык писателя, классифицирует его каламбуры. Это даже не вполне предисловие и не вполне статья, ибо к концу автор воспаряет настолько, что сливается с писателем, о котором пишет.
.
В третьем томе "Симпозиум" планирует напечатать Вернона Салливена.
.
У изданий Салливена — своя история. И более или менее известная предыстория, о которой достаточно схоже повествуют биографы. Поэтому резюмирую вкратце.
.
Салливен родился на Елисейских полях в очереди перед кинотеатром. Точнее, не родился, а был зачат, ибо друг Виана — Жан д`Аллюэн — решил открыть издательство (под названием "Скорпион") и, чтобы это издательство раскрутить, обратился за помощью к Борису. Бориса дома не оказалось, и Жан разыскал его в кино. Через пятнадцать минут после встречи судьба нового писателя была решена: Виан согласился.
.
Для того чтобы издательство встало на ноги, требовался американский "черный" роман. Такие романы раскупались на ура, но были в большом дефиците. Виан решился не только перевести, но и написать нечто неслыханное, что потрясло бы публику до глубины души. Он забрал семью и уехал к морю. А через две недели привез готовую книгу: географические названия он придумал, а имена позаимствовал из других американских романов. Название — окончательный его вариант принадлежал жене — было рассчитано на скандал: "Я приду плюнуть на ваши могилы". Имя новорожденному писателю заговорщики придумывали сообща: имя Вернон было позаимствовано у музыканта, с которым Виан играл в ансамбле Клода Абади; Салливен был знаменитым джазовым пианистом былых времен. Продолжение этой истории известно.
.
Именем Вернон Салливен подписаны четыре романа и один рассказ. После "Я приду плюнуть на ваши могилы" Виан-Салливен написал "Мертвые все одного цвета", "Уничтожим всех уродов" и "Женщинам не понять" (все — с 1947 по 1950 год). Рассказ "Собаки, желание, смерть" датируется 1947 годом.
.
Все, подписанное Салливеном, было переведено и опубликовано на русском. В 1992-м — московским издательством имени Сабашниковых: "Мертвые все одного цвета", "Собаки, желание, смерть" и авторское послесловие к аналогичному французскому изданию (перевод Владимира Наумова). В 1993-м — "Северо-Западом": все четыре романа в переводах Геннадия Сергеева, Валерия Кислова и Ольги Волчек. Где-то об эту же пору попала мне в руки коричневая прибалтийская книжка, содержавшая переводы Салливена, но, честно говоря, издателя я не помню.
.
Виана и Салливена всегда путали и, к сожалению, продолжают путать. Но как нельзя мешать человека и роль, так нельзя смешивать Виана с фантомом Салливена, потому что книги Салливена — это прежде всего искусная имитация американского "черного" романа, нарочито грубая и вульгарная, лишенная виановской хрупкости, изящества, изысканного вкуса. Сколь непохожи лицо и маска, столь же непохожи подлинный Виан и его мифический двойник, много шума наделавший в литературе и стоивший своему изобретателю жизни.

1979 • Последняя из профессий: Одноактные пьесы зарубежных драматургов (сборник содержит пьесу Б. Виана «Последняя из профессий»)
1992 • Мертвые все одного цвета (тексты сборника в переводе Владимира Наумова)
1994 • Борис Виан. Пена дней (изд-во «Терра», «Орлов и сын»; серия «Коллекция Какаду», выпуск 1)
1994 • Борис Виан. Мурашки: Рассказы (изд-во «Терра», «Орлов и сын»; серия «Коллекция Какаду», выпуск 3)
1994 • Борис Виан. Сердцедер (роман в переводе Н. Калугиной)
1997 • Борис Виан. Осень в Пекине: Избранное (изд-во «Лабиринт», «Ника-Центр»; серия «700»)
1998 • Борис Виан. Собрание сочинений в 3-х томах (изд-во «Фолио», серия «Вершины»)
1998 • Борис Виан. Собрание сочинений в 4-х томах (изд-во «Симпозиум», серия «Ex libris»)
1998 • Борис Виан. Пена дней. Сердце дыбом. Осень в Пекине (изд-во «Терра / Книжный клуб», серия «Библиотека французского романа»)
2000 • Борис Виан. Пена дней (изд-во «Кристалл», серия «Библиотека мировой литературы. Малая серия»; издание проиллюстрировано И. Г. Мосиным)
2002 • Борис Виан. Блюз для черного кота: Роман, рассказы, пьеса, стихи, песни (изд-во «Эксмо», серия «Двадцатый век»)