REVIEW:
#777Некоторые музыканты идут к своей вершине многие годы, а другие, подобно ярким звездам, вдруг вспыхивают на музыкальном небосводе и затем прочно обосновываются на нем. Николас Ганн как раз принадлежит к числу последних. Он стремительно ворвался в мир современной ньюэйджевской музыки и, похоже, практически сразу стал одним из тех, без кого сегодня эту музыку представить невозможно. Вообще, этот исполнитель интересен не только своим стремительным «прорывом», но, в первую очередь, своим уникальным талантом.
Николас Ганн – самый что ни на есть настоящий англичанин, родом из города Рочестера. Николас не музыкант–самоучка: за его плечами солидное классическое образование, которое он получил в Рочестерской Королевской школе музыки (Royal School Of Music). Именно в этом учебном заведении он выучился играть на флейте и изучил базовую теорию музыки. Затем после его окончания юноша направился в Южную Калифорнию, где и обосновался. Там он начал сочинять собственную музыку и поначалу исполнял ее друзьям, приходившим в его дом. Произведений становилось все больше, они были очень ярки, ни на что не похожи, и долго так продолжаться не могло: творчество Николаса должно было найти выход к широкой аудитории. И это произошло! В 1993 году Ганн записал на студии "Real Music" свой дебютный альбом, называвшийся "Afternoon in Sedona" ("Полдень в Седоне"). Успех этого диска был огромен. Что же особенного было в его мелодиях, что заставляло говорить о нем как о новом, выдающемся явлении в мире современной инструментальной музыки?
Прежде всего, стиль Николаса был индивидуален и узнаваем с первых же аккордов. Музыкант нашел свое особое звучание: он соединил воедино нежную флейту и страстные "живые" барабаны, на которых, кстати, он тоже великолепно играет. Сюда же добавилась безупречная мелодическая линия электронных клавишных и иногда, очень тонко, что бы вы думали? Настоящая фламенковская гитара! Она придала музыке Ганна еще больше страсти и гармонии. И во всем этом еще присутствовал индейский колорит: у Николаса особая любовь к музыке коренных жителей континента. Произведения Ганна мелодичны, в них все тонко выверено: чувствуется хорошее музыкальное образование. Но если остановиться только на этом, будет упущено самое главное: музыка Ганна имеет духовные качества. Она обладает силой, страстностью, заражает своей энергией и при этом интеллигентна. Музыкант говорит на языке, доступном многим, стараясь донести до нас свой внутренний поиск. Николас так описал свою композицию "Qomolangma": "В уме и сердце каждого человека есть место, где он может чувствовать всю мощь земли. Там мы можем найти покой и безмятежность, желание жить в гармонии с природой". И надо сказать, что все сочинения Николаса Ганна очень земные и естественные. В них проявляется скрытая мощь матери–земли, одухотворенная горячим сердцем исполнителя.
Самые значительные события в творчестве Николаса случились позже. В 1994 году выходит его альбом "Sacred Fire" ("Священный огонь"), а годом спустя "The Music of the Grand Canyon" ("Музыка Великого каньона"). Интересно, что оба этих альбома попали в главную десятку хит–парада журнала "Billboard".
Первый из этих дисков, "Sacred Fire", выделялся не только фирменным "ганновским" звучанием, но также и тем, что в его записи участвовало много других разнообразных музыкантов. К примеру, в "Odessa", часто крутившейся в разных танцевальных клубах, звучит вокал Кассандры Шеад (Casandra Sheard). В композиции "From Heaven to Earth" ("С небес на землю") можно услышать известную скрипачку Карен Бриггс (Karen Briggs), принимавшую участие в записи альбомов и концертах Янни (Yanni). Но, наверное, главным украшением "Sacred Fire" стала классическая гитара Завье (Zavier). Его инструмент с мягкими нейлоновыми струнами гармонизирует музыку Николаса, придает ей завершенность.
И если для "Sacred Fire" подходит просто множество самых добрых слов, то "The Music of the Grand Canyon", вышедший в серии "The National Parks Series" ("Музыка Национальных парков"), изданной студией "Real Music", можно смело назвать классикой жанра. Кто–то может засомневаться, а не слишком ли громко сказано? Но так и есть! Я даже считаю, что этот альбом, как и другие из этой же серии, войдет в музыкальную историю, и в будущем его будут изучать как пример какого–нибудь "канонического ньюэйджа". В нем все сплавлено воедино: перкуссия, флейта, мелодичные клавишные, гитара, голоса индейцев и природные звуки. Причем разнообразнейшие природные звуки были записаны именно там, в Национальном парке. Это Его голос — голос Великого каньона.
"Как композитор и музыкант я верю, что все — земля, люди, объекты — резонирует с определенной частотой звука. Используя инструменты и звук, я перевожу эту энергию в изображения. Композиции альбома не обязательно посвящены тому, что я видел в Каньоне, скорее, это — отражение той частоты, которая ему присуща", - рассказывал Николас. И именно в этом я вижу главное достоинство альбома. Для меня "The Music Of The Grand Canyon" принадлежит к новому виду, который я называю visual music. Это та музыка, которая способствует визуализации, которая развертывает перед слушателем различные картины. Когда слушаешь, например, композицию "Flight Over North Rim" ("Полет над северным краем каньона"), словно сам пролетаешь над ним, и с высоты птичьего полета перед глазами развертывается его панорама.
#777Стилю Ганна вообще свойственна широта, масштабность. Кроме того, исполнитель, привнося в свои произведения элементы, принадлежащие различным музыкальным традициям, и объединяя их своей индивидуальностью, создает музыку, которая становится уже больше, чем принадлежащей какой–то определенной культуре. Музыка приобретает глобальные, общечеловеческие черты, что, кстати, отличает лучшие образцы ньюэйджа в целом.
"Звуки утесов, залитое лунным светом небо, далекое эхо, бирюзовые воды и меняющиеся радуги — все это я старался поместить в мои мелодии. Я чувствовал мощь Каньона и безмолвную песню внутри его. Закройте глаза и путешествуйте вместе с "Музыкой Великого каньона"". На композиции "Grand Canyon" записан голос индейца навахо, рассказывающего под музыку Ганна об этом величественном памятнике Природы. Интересная деталь: 10 процентов средств с продажи альбома Николас и студия "Real Music" решили отдать на нужды Ассоциации Великого каньона (Grand Canyon Association), занимающейся проектами по сохранению уникального заповедника. По оформлению этот диск — настоящее произведение искусства, один из самых лучших среди всех, что мне доводилось когда–либо видеть.
Николас не удовлетворился достигнутым: в 1996 году он выпускает свой следующий, ставший уже четвертым в его дискографии альбом "Crossroads" ("Перекрестки"). Это был смелый, во многом экспериментаторский проект. Чувствовалось, что в его творчестве наступил переломный момент. "Crossroads" явил слушателям нового Ганна: более зрелого и вместе с тем утонченного. Кроме того, здесь особенно сильно проявилась любовь Николаса к индейской культуре. Может быть, изменения были связаны с тем, что впервые как соавтор и аранжировщик на "Crossroads" выступила жена Николаса - Шерил Ганн (Cheryl Gunn). Аранжировки усложнились, стало больше электроники, наряду с привычными живыми барабанами и флейтой Николаса, акустической гитарой Завье и голосами индейцев появились и скрипки, и акустическое пианино, и даже вокал: Шерил очень чувственно исполнила композицию "Forever" ("Навсегда"). Вообще, музыка Ганна стала более динамичной, эмоциональной, хотя "Crossroads" и получился стилистически расплывчатым и неровным. Чувствовалось, что исполнитель находился в творческом поиске, стремясь обновить саунд и найти новые средства для выражения своих идей. Может быть, из–за этих поисков музыка "Crossroads" (особенно, если в нее пристально не вслушиваться) казалась несколько противоречивой, и поклонникам творчества Николаса воспринять этот альбом было сложнее, чем его предыдущие работы. Поэтому успех "Crossroads" оказался куда скромнее, чем "Sacred Fire" или "The Music of the Grand Canyon". И если, прочитав эти строки, вы решите, что сей диск оказался попросту провальным, потому что Николас увлекся новациями и "завалил посевную", то я не буду вам возражать. Просто без этих поисков не было бы двух последующих превосходных альбомов, в которых музыкант обрел цельность и нашел новые формы выражения своих идей. Но об этом чуть позже. Возвращаясь же к "Crossroads", замечу, что даже для самого взыскательного критика на альбоме было нечто, заставившее любого из них замолчать: удивительные по красоте композиции "Crossroads" ("Перекрестки"), "Forever" ("Навсегда") и особенно "Return of the Butterfly" ("Возвращение Баттерфляй"). В них в полную силу раскрылся талант Ганна как мелодиста.
В следующем, 1997 году сольных проектов у него не выходило, но это не значит, что Николас взял некую паузу. Он продолжал активно и плодотворно работать. Музыкант принял участие в записи дебютного альбома Шерил "Vanity of Venus" ("Тщеславие Венеры"), вышедшего на "Anagram Records". Ганн ассистировал своей жене и его влияние сильно чувствуется. Альбом получился романтичным, искренним и очень чувственным, что позволяло сравнивать этот диск с работами Энии (Enya). Похоже, Николас не только обрел свою любовь, но и успешно открывал новые горизонты своего творчества.
Альбом "Passion in my Heart" ("Страсть в моем сердце") вышел в1998 году и, без сомнения, стал одним из самых значительных событий года в ньюэйджевской музыке. Фирменные аранжировки Ганна остались прежними и вместе с тем чуть-чуть изменились. Они стали еще более эмоционально насыщенными. При этом музыка Николаса, как всегда, предельно точно и лаконично выражает его идеи. В результате своих поисков музыкант достиг, пожалуй, совершенства формы. Особенно мощно звучат следующие одна за другой и сливающиеся воедино композиции "El Gavilan" и "Pale Moon Rising". Шерил помогала Николасу записывать этот альбом, приняв участие в создании аранжировок и исполнив партии на клавишных. Если каждого музыканта сравнить с какой–нибудь стихией, то Николас Ганн — это, безусловно, огонь, порой мягкий, согревающий душу, порой страстный, обжигающий. И еще маленький штришок к альбому: в "Passion in My Heart", несомненно, присутствует сочетающаяся с вдохновленностью ясность разума. Ганн говорит, что в своей музыке он стремится отразить все хорошие стороны жизни. "Я изображаю мир, каким он должен быть, где все находится в балансе".
В июне 2001 года на молодой и активно развивающейся студии Earthtone Records вышел новый альбом Cheryl Gunn "The Sun at Midnight" ("Полуночное солнце"). Эту работу можно смело занести и в актив Николаса, выступившего не только как флейтист, но и как аранжировщик. Николас и Шерил – это скорее дуэт, они помогают друг другу, и даже не столь важно, под чьим именем выходит новый альбом. Здесь обязательно будет присутствовать "фирменный" почерк Николаса, это обязательно будет ньюэйдж высочайшей пробы. Шерил же вносит мягкость и женственность в музыку. Так и соединились два начала – мужское и женское не только в супружестве, но и в музыке.
Николас создает музыку, которая поднимает дух, придает энергию. Она для того, чтобы жить в полную силу, тотально. Музыка Ганна для тех, кто хочет быть активным и действующим в этой жизни!
Об альбоме 'Live!' (2008) www.demonoid.com
Flutist Nicholas Gunn, pianist Loren Gold and guitarists David Arkenstone and Johannes Linstead have aligned themselves as voices of plurality to record a Live! CD for the Gemini Sun Record Label. Recorded over 73 minutes of audience interaction, an accompanying DVD is also included. To be specific, Live has a light airy texture attached to its 15 tracks and is characterized as a jazz CD. Further scrutiny reveals a release that does not exactly fall into that category of influence. But what can be said about these four artists is that each one has contributed his talents towards a recording that highlights the influences of pop instrumentals, classical and Latin music, augmented by minute glimpses of jazz underlayment.
This release is Live! in every sense of the word and captures the spontaneity of the group’s overall performance. Narrated and hosted by Nicholas Gunn, the recording highlights the laminar flow of the artists’ music across varying lines of interpretation. As spheres of influence, Arkenstone, Gold, Gunn and Linstead have made distinctive contributions at all levels. As such is the case, Live stands as a testament to each artist’s unique talent. When examining the overall scope of this release, the album does exactly what was intended. They have recorded a dynamic introspective vision of new age jazz.
Although Live appears to be a jazz release, the CD is not far from what jazz music should be about historically. At various intervals the album is slow and mundane, while on other tracks, the four artists exude a high level of energy. At their best, David Arkenstone, Loren Gold, Nicholas Gunn and Johannes Linstead have all amassed a cadre of fans individually. With the release of Live, the door for more is surely opened. Without a doubt, this artist activated energy pact is a CD worth listening to, but for purposes of discussion, jazz is not the total message. As an easy listening, well-rounded album, the lows of this release are negligible. But what can be said about the musical landscape of these four musicians is the chemistry, imagery and visionary wisdom they exude as artistic impressionists.
Вольный переводФлейтист Николас Ганн, пианист Лорен Голд и гитаристы Дэвид Аркенстоун и Джоханнс Линстид объединились для записи этого уникального альбома на лейбле 'Gemini Sun Record'. На протяжении более 73 минут каждый из 15 треков представляет собой букет импровизаций в джазовом стиле четырех звезд мирового 'new age'. Каждый внес свой вклад в волшебную атмосферу из популярного инструментализма, классической и латинской музыки, дополненную небольшими вкраплениями джаза. Arkenstone, Gold, Gunn и Linstead сделали запись своего динамического видения стиля 'new age jazz'.
Хотя альбом и относят к джазовым, он далек от того, какой считают джазовую музыку исторически. Если в некоторых треках альбом остается медленным и как бы умиротворенным, то на других композициях эти четыре художника выплескивают высокий уровень энергии. Каждый из музыкантов уже успел проявить свою индивидуальность и гениальность, но с выпуском 'Live!', безусловно, открыта дверь для большего будущего. То, что может быть сказано о музыкальном пейзаже этих четырех музыкантов, является химией, образами и призрачной мудростью, которую они источают как артистические импрессионисты.
