Устинова Татьяна, Астахов Павел - Я - судья. Божий дар [Броцкая Леонтина, 2011, 96 kbps, MP3]

Павел Астахов, Татьяна Устинова. Я — судья. Божий дар
• Издательство: Эксмо, 2010
| 23 марта 2010, АННА АНДРЕЕВА |
Писательница Татьяна Устинова перекрасилась в блондинку и слилась в творческом единении с главным российским телесудьей Павлом Астаховым. Вдвоем они написали книгу под названием «Я – Судья. Божий дар», главной героиней которой, вы правильно догадались, стала женщина-судья Лена Кузнецова.
Лене 35 лет, она в одиночку воспитывает тринадцатилетнюю дочь, живет в крайне стесненных финансовых обстоятельствах – кроме ежемесячной зарплаты судьи у нее денег нет и не предвидится, а в судьи она пошла, потому что им положена казенная квартира. Но это, конечно, не главное. Лена Кузнецова любит свою работу, ответственно и честно читает каждый том каждого дела и очень переживает, если не может сразу разобраться, кто прав, кто виноват.
Лена Кузнецова – это не просто женщина-судья, а, прежде всего, новый тип героини, во всяком случае, для Устиновой. Прежде ее вдохновляли аптекарши с перспективой богатого наследства, секретарши, менеджеры или дизайнеры. Милиционерами и вообще работниками уголовно-процессуальной сферы заведовала до сих пор Александра Маринина. Ее Каменская была первой симпатичной женщиной-милиционером современного масскульта. Но теперь и героиня Устиновой, обогащенная судейским опытом Астахова, изменила свое социальное положение и профессиональные интересы. Благодаря этому неожиданному слиянию мужского и женского творческих начал зрители Астахова и читатели Устиновой получили новый продукт из серии «бальзам и кондиционер в одном чайном пакетике».
Книга написана немного странным образом. Часть текста от первого лица – собственно, Лены Кузнецовой, а часть – от третьего, словно за Леной наблюдает невидимый миру маньяк. Однако маньяк так и не появился, а потому логично предполагать, что так и было задумано, просто некоторые главы написаны Устиновой, а другие – Астаховым, который при своей безусловной мужественности ну никак не мог проассоциироваться с женщиной-судьей. Он, может быть, проассоциировался бы с мужчиной-прокурором, с которым у Лены ближе к финалу начинается трогательный роман, сдобренный роскошным борщом и пирожками-ушками, но возможности такой не представилось, авторам банально не хватило времени. Зато подробности биографий истцов и ответчиков представлены в избытке.
Судья разбирает два дела: о лишении безответственной русской матери родительских прав и о споре между американской парой и русской суррогатной матерью. Последняя родила ребенка, взяла деньги за работу, а младенца отдавать отказалась. Типичная ситуация для истории суррогатного материнства, но если иметь в виду скандалы прошлого года с участием усыновленных российских детей и их американских приемных родителей, книга приобретает вполне одиозные черты. С самого начала, когда судья только просыпается, торопится на работу и пытается выехать со двора на старой «хонде», отчаянно мечтая о чашке кофе, возникает подозрение, что тема усыновления выбрана не случайно. Все время мерещится недоброе: американцы вот-вот начнут превращаться в монстров-садистов, а русская нерадивая мать в самый отвратительный момент наверняка обнаружит внутри себя нерушимый моральный закон и со слезами обратится в благонравие. Но нет, не обращается, и те, Другие, тоже не пылают огнем – все без рогов и копыт, обычные люди, тоже несчастные. И зачем же тогда в этой книге бедные сироты?
Затем, что вопросы усыновления и суррогатного материнства дико сложны, и в России едва ли не более, чем в Америке. Дети в этих историях чаще всего никого не интересуют, если не считать случайных свидетелей – как правило, женщин, которые волей-неволей принимают участие в их судьбах: судей, соседей, директора приюта. И над ними всеми высится закон. Без разрешения органов опеки ребенка нельзя даже вынести из квартиры, где мать бросила его на целый день одного. О том, как работает закон, и пытались рассказать авторы. Но не языком справочника, а человеческим, обыденным.
«Мы пытались объяснить простую мысль, что закон есть и он работает… Как может: здесь хорошо, а там плохо, здесь смешно, а здесь грустно, но он существует. Если мы смогли донести эту мысль – “Закон есть”, значит, мы победили!» – говорит Устинова, а Павел Астахов объясняет, как именно «закон есть»:
В законе сказано, что, пересмотрев дело, изучив доказательства, судья принимает свое решение на основании внутреннего, личного убеждения. По закону, но на основании своего убеждения! Ключевой механизм принятия решения в суде – это судья, то есть человек!
Другими словами, идеальный судья — это не только профессионал , но еще и в чем-то Бог, потому что «сам Бог ведет себя, кака менч (порядочный человек, прим. ред.), когда Он любит вдов и сирот». Как пишет Эмиль Факенгейм в «Этике иудаизма», есть часто цитируемое раввинское заключение:
«Тот, кто спас хотя бы одну человеческую жизнь, – спас целый мир». Это заключение имеет простой и очевидный смысл. Но за этим значением лежит другое, настолько глубокое, что оно охватывает конечное моральное состояние человечества, как его понимает иудаизм. Это состояние – взвешенность между отчаянием и надеждой.
Именно это ощущение пытаются, очевидно, передать авторы, рассказывая о работе судьи, и тем самым определяют жанровую принадлежность книги: это женский роман, а не беллетризованные судебные хроники.
Лена Кузнецова и дальше будет разбирать сложные дела – «Эксмо», как обычно, запустило серийный проект, рассчитанный на несколько книг. Возможно, у судьи продолжится роман с умным и симпатичным прокурором. Дочь ее, вероятно, получит все-таки четверку в четверти по английскому. Что же до правосудия, здесь оно предстает в своем лучшем – поп-культурном – образе, когда за слезинку ребенка и целого мира мало.