Башилов Борис (Юркевич Борис Платонович) - Кто враг? [1959, PDF/DjVu, RUS]

Борис Платонович Юркевич родился в г. Златоуст. Отец его был директором учительской семинарии, статский генерал, умерший от голода во время революции. Фамилию Башилов, которую он взял себе как творческий псевдоним, носил один из его предков с материнской стороны. У дочери писателя до сих пор хранится старинный картон с графическим изображением кабинета А. А. Башилова - флигель-адъютанта императора Павла I. По отцовской линии Башилов был в родстве с выдающимся русским философом П. Д. Юркевичем.
Начал печататься с 1924 года, но к 1931 году в Советском Союзе вышло только три его книги - Госиздат отказывал в печати, ссылаясь на нехватку бумаги. Он работал в комитете Севера, принимал участие в агитпробеге от Свердловска до Москвы, который описал в книге „17 000 000 собачьих шагов“, кроме того участвовал в полярной экспедиции на ледоколе „Седов“ в 1930 году (о ней рассказывается в его публикации „Льдами к Северной земле“ в журнале „Вокруг света“). В 1931 году в Архангельске были изданы книги „Флейта бодрости“ и „Льды и люди“, подписанные псевдонимом Борис Норд.
В 1933 году Юркевич со своей семьей переселился в Туруханск, где занимался организацией охотничьего хозяйства и заготовкой пушнины. После он жил в Орле, в Архангельске, где работал в газете „Моряк Севера“, и в Курске, где сотрудничал в газете „Курская правда“.
Во время войны попал в немецкий плен под Вязьмой в октябре 1941 года. Побывав в Вяземском и Смоленском лагерях вступил в ряды „Бригады Каминского“, в равной степени ненавидел большевиков и гитлеровскую власть, мечтал о возрождении России на национальных началах.
После войны оказался в репатриационном лагере для военнопленных в американской оккупационной зоне - Платтлинг. Затем он попал в лагерь для перемещённых лиц Мёнхегоф близ Касселя в Германии. Пережив лагерную жизнь, после окончания войны остался в Мюнхене. Живя там под фамилией Тамарцев (путем подчистки документов), написал несколько исторических повестей: „В моря и земли неведомые“ - о поиске русскими мореплавателями земли Жуана де Гама в Тихом океане, „Юность Колумба российского“ - о главе Российско-Американской компании и „Необычайная жизнь и приключения Аристарха Орлова“ - фантазия о чукотском короле в Китае.
Принимал участие в деятельности Народно-трудового союза, работал секретарём издательства „Посев“, но в 1948 году порвал с НТС.
Переехал в Аргентину во второй половине 1940-х годов.
Состоял членом Суворовского союза генерала Смысловского (Хольмстон).
Борис Башилов близок к Ивану Солоневичу, к его историческим воззрениям и его историческому пафосу о величии России и о скудости либеральных исторических сочинений. Поэтому понятно, что Башилов активно участвовал в газете Ивана Солоневича и свои книги печатал в его книгоиздательстве. Так, книга „Пламя в снегах“, задуманная как первая из трилогии, посвященной Московской Руси, похожа по построению и стилю написания на книгу Ивана Солоневича „Народная Монархия“. По всей видимости, он испытал на себе сильное влияние политического ума и боевой публицистики Ивана Солоневича...
В течение 50-х Башилов создает семь книг „Истории русского масонства“, а в 60-е еще 2: восьмую и девятую (последняя так и не увидела свет при его жизни). Опираясь на серьезные исторические материалы XVII-XX вв., Башилов показывает „вольных каменщиков“ как страшную антинациональную силу, стремящуюся погубить и расчленить Россию.
С Петра I правящий класс и интеллигенция подпали под влияние масонской идеологии и, т. о., подготовили антирусскую революцию.
Башилов рассматривал масонство не просто как западническую организацию, а как идеологическое оружие, направленное против России.
Содержание „Истории русского масонства“ гораздо шире ее названия. Фактически в ней существуют 2 параллельные самостоятельные части. Одна часть является собственно историей русского масонства, вторая - подробной историей развития русского мировоззрения.
С самого начала у Башилова возникли серьезные проблемы с публикацией его труда. Даже дружественно настроенные к историку издательства, в т. ч. „Наша страна“ Ивана Солоневича, в целях своей безопасности отказали ему. Впрочем, впоследствии „Наша страна“ помогала Башилову в распространении его книг. Башилов вынужден создать собственное издательство „Русь“, где он в одном лице совмещал несколько издательских профессий. Продолжая вести до предела напряженную жизнь, Башилов, тем не менее, не перестает печататься в русских патриотических изданиях: „Наша страна“, „Знамение России“, „Жар-Птица“, „Владимирский вестник“. Выходят и его другие книги - „Пламя в снегах“, „Мифы о русской душе и русском характере“, „Миф о русском сверх-империализме“, „Незаслуженная слава (Мысли об антинациональной роли русской интеллигенции)“, „Унтерменши, морлоки или русские“ и др. В этих книгах Башилов раскрывает величие России, разбивает мифы иудейско-масонской пропаганды и „реакционности“ и „бескультурности“ русского народа.
В 50-е Башилов принимает участие в работе Российского имперского союза-ордена. В 1955 он вместе с Н. И. Сахновским, А. Н. Макотченко и Сарматовым выпускает книгу „Всемирный тайный заговор“ (протоколы Сионских мудрецов по тексту С. А. Нилуса) с комментариями, а в 1957 исследования В. М. Мокшанского „Сущность еврейского вопроса“. В рамках Российского имперского союза-ордена Башилов содействует выходу книг о русской монархии (труды Л. А. Тихомирова и Н. П. Казакова) и убийстве царской семьи (труды Н. А. Соколова и М. К. Дитерихса). Несмотря на небольшие тиражи (300 - 700 экз.), книги эти оказали большое влияние на идеологию русской монархической эмиграции.
Башилов стремился собрать и систематизировать как можно больше материалов о подрывной деятельности иудейских и масонских организаций. С этой целью он издает альманах „Былое и грядущее“. Вышло десять номеров.
Очерки о масонстве в царствование Николая II, опубликованные в альманахе „Былое и грядущее“, впоследствии составили девятую книгу „Истории русского масонства“.
Борис Платонович скончался 2 января 1970 года, похоронен на кладбище Сан-Мартино в Буэнос-Айресе.

Понтонный мост, как оказалось, охранял батальон РОНА. Вдоль берега в кустах расположился батальон автоматчиков. В ивовых кустах была замаскирована батарея. В березовой роще вдоль шоссе стояло четыре танка и два броневика. И броневики и танки были советские, только вместо красной звезды на них белой краской был нарисован Георгиевский крест и под Георгиевским крестом было написано крупными буквами: “РОНА”.
Командир батальона автоматчиков, высокий сухощавый украинец по фамилии Никитенко, когда Николаев его спросил, за что он катал немецкого капитана по пыли, рассмеялся и сказал:

- А пусть поперед батьки в пекло не лезет. Мы мост строили? Мы! Наши ребята его семь месяцев от партизан охраняли? Наши! А он без памяти в свой дейчланд тикает, а туда же вперед нашего обоза лезет. Я его покатал маленько по шоссе, так он успокоился.
- А что, от Каминского не попадет? Ведь немецкий капитан ему, наверное, нажалуется.
- А нехай жалуется. Дурак будет, коли пожалуется. Ладно, если Каминский в хорошем духе будет. А ежели в плохом, так сам еще добавит. Сам, конечно, не станет, а шепотком скажет, чтобы из штанов Фрица вытряхнули. И вытряхнут, чтобы понимал, что не на Москву, а от Москвы идет.
- Не любят, значит и у вас тоже фрицев?
- А за что их любить? Надоели за три года хуже, чем большевики за тридцать. Какая болячка лучше, не разберешь! И своя хорошая, и европейская не лучше. Вот ежели с нами поедете, так увидите как наши ребята фрицев жалуют. А у вас ведь тоже один Фриц есть?
- Есть бывший командир батальона.
- А какого ляха вы с ним путаетесь по лесам? Дайте ему карту ихнего генерального штаба и пусть до Германии лесами идет, как знает. В другой раз не захотят в Россию лезть, сволочи. Что, пес, как и все?
- Нет! Хороший! На редкость немчура. Он сам против Гитлера.
- Ну, это дело другое, бывают такие, только редко.
Николаев всегда легко сходившийся с людьми, быстро подружился и с Никитенко. Никитенко велел накормить всех членов отряда “Смерть Сталину” супом из полевой кухни, приказал выдать по буханке хлеба и две банки мясных консервов. Николаева и Темникова Никитенко позвал в свой шалашик позавтракать. Гофмана звать не стал.
Угостив Николаева и Темникова самогоном и жареной рыбой, добытой гранатами, Никитенко, посмеиваясь, рассказал про случай, который произошел два дня назад, когда последние части РОНА оставляли Дятлово, столицу своего лесного государства.

Когда батарея и батальон снялись с речки, передние отряды красных уже в семи верстах были. Когда проходили мимо лесозавода, на окраине Дятлова, тут откуда-то сбоку тоже немцы вывернулнсь, как сегодня утром. Заплутались в лесах, а тут вылезли. Больше батальона, однако. Все на автомобилях, противотанковые пушки, все как полагается. Как автоматчики мои прошли, тут сразу немцы и вывернулнсь. А на немцев прямо из ворот лесопильного завода наши танки и броневики. А танки советские! А броневики советские! На башнях русские буквы. Ну, фрицы и очумели. Подумали, что большевики и давай сдаваться. А наши танкисты это ж черти! Догадались сразу, что к чему. Выскочили из башен, с командиров фуражки посрывали, кресты железные со всех посрывали. Сами опять в танки и уехали, посоветовав в другой раз не сдаваться.
- А зачем фуражки и кресты собирали? - спросил Темников.
- Каминскому отдали. Он немецким генералам покажет. Пусть знают, кому кресты за храбрость дают. Он уж не утерпит. Любит Фрицам гвоздик в мягкое место воткнуть.
ХХ
Обоз, который видели во время разведки Филин и Макеев был последним. Это уходила рота, охранявшая от советских и польских партизан самые дальние лесные деревни Дятловского округа.
Часов около десяти на шоссе показались два легковых автомобиля. Увидев автомобили Никитенко сказал Николаеву и Темникову, чтоб они перебрались на другую сторону речки, так чтобы им видно было, а их не было видно.
- Сюда Каминский и начальник артиллерии полковник Перхуров едет.
Николаев приказал всем отойти вглубь леса, а сам вместе с Филиным залез в тянувшийся по берегу речки камыш и стал наблюдать.
Из первой машины вышел высокий мужчина с красивым мужественным лицом, из второй машины - седой старик. Первый был знаменитый Каминский командир Русской Отдельной Народной Армии. Второй - начальник артиллерии, полковник Перхуров, один из руководителей восстания в Ярославле, организованного в начале Гражданской войны Савинковым.

Полковник Перхуров совершенно седой, но еще бодрый духом, был как бы связующим звеном между Белым движением прошлого и Белым движением настоящего. Этот спокойный, всегда вежливый старик, среди выделявшихся в большинстве личной храбростью командиров РОНА символизировал живую связь между поколениями, их общую ненависть к поработителям родины.

Вылезши из машины, Перхуров медленно, в развалочку‚ постариковски пошел к спрятанной в ивах батарее. Каминский выйдя из машины стал разговаривать с Никитенко и командирами рот. Каминский уже снова сел в машину, когда к нему опять подошел Никитенко. Каминский слушал его, нахмурив лоб. Потом сказав что-то, откинулся на спинку автомобиля. Волевое, красивое лицо Каминского покрывал южный коричневый загар. Это было лицо мужчины в расцвете жизненных сил, полного энергии.
Выслушав Никитенко, Каминский сказал ему что-то. Никитенко позвал вестового и отдал ему приказание. Вестовой, молодой коренастый парень с лихим чубом, торчавшим из-под пилотки, помчался бегом к понтонному мосту.
Николаев понял, что Каминский согласился встретиться с ним и Никитенко послал вестового искать его.

И тут, вдруг, Николаев, к своему удивлению, почувствовал, что он несколько побаивается встречи с командиром знаменитой антипартизанской армии, о котором ему приходилось слышать столько противоречащего. А слухи, которые шли о Каминском были, действительно, самые противоречивые. Одни говорили, что Каминский русский патриот, талантливый военный самородок, выигравший десятки крупных боев у партизан, которые превосходили его силами. В Брянских лесах, в лесах Витебщины и в лесах около Дятлова, - всюду отряды Каминского одерживали верх над русскими и польскими партизанами. Одни превозносили личную храбрость Каминского, независимую позицию, которую он занимал в отношении высших военных чинов СС, в распоряжении которых он формально находился, другие подчеркивали его жестокость и жестокое обращение солдат РОНА с партизанами и населением районов, которые они охраняли от партизан. Другие считали, что первое время, когда Каминский стал командовать РОНА, после смерти организатора ее Воскобойника, убитого партизанами, он был воодушевлен идеей создания крупных антибольшевистских сил для борьбы с большевиками, но, будучи окружен тайными немецкими и большевистскими агентами, не получив поддержки со стороны населения оккупированной территории и эмиграции, увидел, что поражение немцев в силу сделанных ими ошибок неизбежно и тогда махнул на все рукой, счел себя обреченным, стал пьянствовать и окружил себя поддакивавшими ему во всем людьми.

Как всякая крупная личность, да еще действующая в невероятно сложных политических условиях, окруженный тайными соглядатаями немцев и большевиков, Каминский совершенно неизбежно вызывал самые различные оценки. Николаев тоже не имел никакого определенного мнения о Каминском и когда вестовой Никитенко подошел к нему и торопливо сказал, что Каминский ждет его, он испытал противоречивые чувства, ему хотелось встретиться, наконец, с Каминским, а с другой стороны он, пожалуй, и не хотел этой встречи. Кто его знает, кто был прав?! Кто правильно характеризовал Каминского? Могло быть, что Каминский был простым авантюристом, морально разложившимся человеком‚- от которого можно ждать всего. Бог его знает, чем могла кончиться эта неожиданная встреча. От охватившего его чувства смутного беспокойства Николаев не смог освободиться все время пока шел по лесу к машине Каминского.
Но когда Николаев подошел к автомобилю, как всегда в решительную минуту, он стал совершенно спокоен. Каминский вылез из автомобиля, стал отмахиваться от мошкары фуражкой.
Подойдя к нему. Николаев вытянулся, отдал честь, отрапортовал:
- Командир батальона добровольцев “Смерть Сталину”, лейтенант Николаев.
- Знаю, знаю, - испытующе взглянув на Николаева равнодушно проговорил Каминский.

О существовании РОНА я узнал в 1942 году весной, когда был выпущен немцами из лагеря военнопленных и отправлен работать в пропаганду «Б». Пропаганда «Б» — главный орган немецкой военной пропаганды на центральном участке Восточного фронта. По замыслам немцев, пропаганда «Б» после взятия Москвы должна была заменить собой центральные органы большевистской пропаганды. Кроме меня в пропаганде «Б» работал С. Максимов, автор «Дениса Бушуева», Р. Березов и целый ряд других лиц.

В Смоленске находился полномочный представитель Исполбюро НТС Георгий Сергеевич Околович. До войны он одно время проживал в Варшаве и сотрудничал с польской разведкой в деле переброски членов НТС на территорию России. Околович и сам нелегально пробрался в Россию и жил одно время в том же самом городе, что и я. Околович весной 1942 года принял меня в члены НТС и я стал выполнять различные задания в целях пропаганды «идеологии» НТС.

Я вступил в НТС без особого увлечения этой идеологией, т. к. я понимал, что никакой идеологии нет. Мой подход к НТС и к его руководству можно охарактеризовать поговоркой: «На безрыбьи и рак рыба». Но все рушилось, надо было как-то работать, и я вступил в НТС.

В то время в Смоленске носились слухи, что в Брянских: лесах, вокруг поселка Локоть, русским националистом Воскобойником созданы вооруженные силы и независимая от немцев власть на довольно значительной территории.

При проверке оказалось следующее: когда немцы вели наступление на Москву, они захватили в клещи громадную территорию. Одна группа немецких войск двигалась на Вязьму, вторая на Орел. Получился знаменитый Вяземский котел. Я в это время находился в центре этого котла, около Смоленска.

Когда немецкие клещи сомкнулись, то значительная часть территории вокруг Брянска на некоторое время оказалась вне поля внимания немецкого командования. Прошло известное время, прежде чем немцы решили установить власть в районе Брянска и Локтя. Но когда они пришли в поселок Локоть, то застали там вооруженные силы, уже созданные Воскобойником, которые сами вели борьбу с появившимися в лесах партизанскими отрядами.

В Локте и окрестных селах уже была создана власть тем же самым Воскобойником. Поскольку Локоть был окружен лесами, а Воскобойник был человеком твердого характера, настоящим патриотом, то немцы решили не ломать сделанного Воскобойником и предоставили ему свободу действий. Свободу значительно большую, чем в других местах оккупированной немцами территории.

Это был один из немногих случаев, когда немцы проявили здравый смысл и политическую дипломатическую гибкость, и действительно, прояви они больший нажим, вполне возможно, что Воскобойник одновременно с борьбой против советских партизан возглавил бы борьбу и против немцев.

Местоположение Локтя благоприятствовало партизанскому движению. Кругом на десятки верст шумели Брянские леса, позже ставшие центром партизанского движения против немцев.

Вокруг Локтя создался клочок полунезависимой русской территории. Глава этой территории Воскобойник получал от немцев оружие, имел с ними добрососедские отношения, но вся гражданская и военная власть принадлежала ему.

С каждым днем эта территория разрасталась. Бывшие колхозники создавали отряды и отвоевывали у партизан все новые и новые села и поселки. Это производило большое впечатление на жителей соседних районов, видевших, как с оружием в руках русские люди отвоевывали у большевиков родную землю.

Нужно сказать, что такие полунезависимые «Русские княжества» на оккупированной немцами территории существовали не только в Локте. В лесах около Смоленска существовала «Семеновская Русь», созданная Семеновым, начальником полиции при немцах, который, разобравшись в немецкой политике, повел борьбу и против немцев и против большевистских партизан. Семенова немцы звали к себе обратно, переманивали к себе и большевики. Но Семенов и тех и других посылал к чертовой матери, и тоже вооружая крестьян, расширял пределы своего княжества. «Семеновская Русь» привлекала симпатии крестьян, которые бежали к нему из сел, занятых немцами, и из сел, находившихся под властью большевистских партизан. В других местах появились вольные атаманы типа Махно и Григорьева.

К сожалению, весь этот сложный комплекс явлений совершенно не освещен в эмигрантской прессе и эмиграция имеет превратное понятие о том, что делалось на оккупированной немцами территории.

Факт возникновения «независимого» государства в Локте привлек к себе внимание русских националистов. Им показалось, что представляется случай еще во время войны начать борьбу за создание независимой от немцев русской территории. Представители НТС несколько раз ездили в Локоть и «наводили справки».

Результат этих справок был следующий: Воскобойник — убежденный русский патриот. Желая использовать доброе к себе отношение и доверие представителей немецкого командования, он хочет расширить «свою» территорию как можно больше, на весь Брянский лесной массив. Он стремился к тому, чтобы выбить партизан из Брянских лесов и сделать их плацдармом антибольшевистского национального движения, а в случае победы немцев — центром антинемецкой борьбы.

Немцы, конечно, замысел Воскобойника понимали. И, надо сказать, отдельные представители немецкого командования, стоявшие за союз с Национальной Россией, даже оказывали Воскобойнику поддержку, так как знали, что он не нанесет им предательского удара в спину в разгар вооруженной борьбы с большевиками.

Представители партийных кругов и работники СД поддерживали Воскобойника, скрепя сердце, не видя другого выхода, откладывая введение немецкой власти на территории, управляемой Воскобойником до разгрома большевиков. Зная настроение Воскобойника и населения, гестаповцы понимали, что в случае нажима на Воскобойника население окажет вооруженное сопротивление, так как слава о немецких порядках в местах, управляемых немецкими комендатурами, быстро дошла до Локтя.

К несчастью, во время боев с партизанами Воскобойник был убит и власть перешла к Каминскому, бывшему до войны инженером одного из заводов в Локте.

Политическая атмосфера на независимой территории очень усложнилась. В лесах разрасталось партизанское движение. Локоть и другие населенные пункты кишели большевистскими и немецкими агентами.

Каминский был, конечно, убежденным антибольшевиком. До войны он был арестован и сидел в концлагерях, так что никакого чувства симпатии к большевикам у него не могло быть. Он оказался талантливым военачальником, и под его руководством вооруженные отряды из местных жителей успешно громили большевистских партизан в тяжелых лесных боях.

Мне думается, что вначале Каминский рассчитывал на то, что как население оккупированной территории, так и эмиграция поддержит его, и вокруг него создастся круг военных и политических работников, которые смогут осуществить замысел погибшего Воскобойника. Но ввиду идейного разброда, бывшего результатом невероятно сложной политической обстановки в этой части России, когда никто не знал, что будет лучше для России: идти ли с немцами и уничтожать большевиков и русское государство; или идти вместе с большевиками и уничтожать иностранных захватчиков, но быть готовым к тому, что большевики останутся владыками России, — Каминский не получил необходимой идейной поддержки и поддержки людьми, ни со стороны населения оккупированной территории, ни со стороны эмиграции.

Вместо того, чтобы обрасти военными и политическими руководителями из числа русских патриотов, Каминский уже в Локте оброс морально нечистоплотными элементами из числа немецких и большевистских агентов. Ближайшее окружение Каминского состояло, конечно, не только из одних немецких и большевистских агентов, но было и их изрядное число.

После прорыва у Орла, после тяжелых упорных боев Русская Особая [так в тексте. — Примеч. авт.] Народная Армия, выросшая до 13 тысяч человек, отступила из Брянских лесов и попыталась отвоевать себе «независимую» территорию около Лепеля, на Витебщине. Когда немцы отступили от Витебска, РОНА начала отвоевывать себе территорию в западной Белоруссии, около гор. Дятлово, все леса вокруг которого кишели большевистскими и польскими партизанами.

Каминский давно хотел создать политическую организацию, идея которой зародилась еще у Воскобойника. Исполбюро НТС направило к нему инженера Хомутова, который сумел войти в доверие к Каминскому и уговорил его создать без согласия Гитлера — русскую национал-социалистическую партию. Каминский, которому в этот момент было уже все равно (дело происходило в Лепеле) одобрил план Хомутова.

Хомутов «разработал» проект партийной программы (на самом деле, это было полное повторение программы НТС) и вот, в один прекрасный день все работники немецкого связного штаба были приглашены Каминским на банкет.

Около каждого прибора стояла бутылка с вином, а около бутылки лежал манифест о создании «Национал-социалистической трудовой партии России» и отпечатанная программа НТС. Для немцев это было полной неожиданностью, но возражать они не стали, так как узнали из донесений своих агентов, что Каминский решил идти «ва-банк» и недаром распорядился поставить около дома, где происходил банкет, все имевшиеся у него танки и броневики. Так была провозглашена, без согласия Гитлера, Национал-социалистическая трудовая партия России.

Не знаю, донесли ли Гитлеру о том, что произошло в Лепеле. Я думаю, что нет. Потому что, если бы он об этом узнал, — полетели бы головы и офицеров связного штаба и правителя Белоруссии, и многих других. Дела у немцев на фронте шли так, что заставить Каминского отказаться от своей идеи они не могли. Вооруженных сил у них не было. Каминский это понимал, и отдавая себе совершенно ясный отчет в том, что дни его сочтены, вел себя с немцами очень дерзко и независимо, что весьма импонировало всем офицерам и солдатам РОНА.

Немцы же знали, что если они предъявят Каминскому ультиматум, то он пошлет их ко всем чертям и объявит независимость своей территории. Им не оставалось ничего другого, как только проглотить оригинальную пилюлю, поднесенную им Каминским.

Обстановка в Дятлово была невероятно сложной и тяжелой. В нем действовали немецкие и большевистские агенты, пробравшиеся в разведку и контрразведку РОНА, агенты польских партизан, просто морально разложившиеся элементы, и, наконец, русские националисты, которые старались прекратить разложение, которое ширилось при содействии немецких и большевистских агентов, и использовать известную независимость территории РОНА и вооруженные силы РОНА в интересах Русского Освободительного Движения.

Под флагом «Русской национал-социалистической партии» подпольно работавшие в Дятлово работники НТС (Роман Редлих, Евстафий Мамуков, я и ряд других) развернули широкую пропаганду национальных интересов, воспользовавшись тем, что в Дятлове выходили две газеты без немецкой цензуры. Достаточно сказать, что за чрезвычайно короткий срок в разных городах были созданы «партийные организации», в которые вступило несколько тысяч человек.

Центральный комитет находился в Дятлово и был поэтому неуязвим для немцев. Минский «Областной комитет» занимал двухэтажное здание, которое немцы предоставили ему по просьбе Центрального комитета. Были комитеты в Вильно, Полоцке, Двинске, Барановичи и др. местах.

Никто из немцев первое время ничего не понимал, рядовые работники считали, что создание партии санкционировано Гитлером, и мы плавали, как рыба в воде. Достаточно сказать, что газета «Голос народа», выходившая в Дятлово, к великой ярости председателя Белорусской рады Островского, открыто доказывала, что никаких кривичей нет, что русские, белорусы и украинцы — ветви одного народа. И в Минске продавались газеты на «белорусском языке» и наша.

Из одного этого можно видеть, насколько сложной была обстановка, в которой приходилось работать последние месяцы перед занятием большевиками Белоруссии. Но, тем не менее, нами было выпущено более 100 000 экземпляров газет без немецкой цензуры, больше ста тысяч антибольшевистских листовок, была проведена демонстрация в Полоцке с плакатом, на котором было написано: «Не хотим ни большевизма, ни иноземной власти».

Было сделано немало и другого. В частности, удалось выполнить основную цель — не допустить выгодной для немцев конкуренции между двумя русскими армиями. Уже в июле 1944 года я поехал в Ригу и сообщил представителю Власова полковнику Позднякову, бывшему позже начальником курсов РОА, чтобы он передал Власову, что в случае создания массового антибольшевистского движения и Русской армии, РОНА будет под его начальством, что все для этого сделано. Так и случилось.

Таким образом, основная цель, ради которой руководство НТС пошло на камуфляж создания «национал-социалистической трудовой партии России», была достигнута. Была предотвращена возможность борьбы между двумя кандидатами в военные руководители РОА.

После занятия западной Белоруссии все части РОНА двинулись через леса, занятые партизанами, в Польшу. Каминскому немцы предложили возглавить борьбу с партизанами на Прикарпатской Руси. Но когда части РОНА проходили вблизи Варшавы, вспыхнуло варшавское восстание.

Я провел в Варшаве несколько дней накануне восстания и уехал за два или три дня до его начала.

Руководство НТС в Польше вело переговоры с польским подпольным штабом. Цель переговоров, как мне известно, в основном заключалась в том, чтобы убедить поляков не выступать против немцев, а сохранить вооруженные силы к моменту занятия Варшавы большевиками.

В частных разговорах с поляками я тоже доказывал им, что они не должны подставлять под удар с таким трудом созданную военную организацию, что армия должна выйти из подполья только тогда, когда большевики займут Варшаву. Мы доказывали, что если поляки будут иметь сто тысяч войск в Варшаве, то большевикам не удастся захватить Польшу, что они, конечно, постараются сделать. Но наши слова не были приняты во внимание.

Я уехал из расположения РОНА примерно дней за десять до восстания в Варшаве (в армии Каминского я не состоял) и больше не вернулся, но из многих бесед с заместителем Каминского полковником Белаем мне известно следующее.

Немцы предложили Каминскому бросить всю его армию на подавление восстания. Каминский и большинство командиров полков отказались это сделать. Согласился командир только одного полка, кажется 5-го. Может быть, в подавлении восстания участвовали и еще какие-то мелкие воинские части, этого я не знаю.

Вполне возможно, что Каминский не согласился на предложение немцев потому, что он был поляк по происхождению, хотя и сильно обрусевший, но все же поляк. В Дятлово, например, ходили слухи, что он более покровительствует ксендзам, чем священникам. Насколько это отвечало действительности, я не знаю.

Мне известно только, что и до начала отступления и во время отступления Каминский и офицеры и солдаты РОНА очень недружелюбно относились к немцам и неоднократно дело доходило до острых скандалов.

Вскоре после отказа Каминского от помощи немцам в Варшаве, ему было предложено выехать на автомобиле из Польши в Прикарпатскую Русь — для осмотра местности, которую должна была защищать РОНА.

Затем появился слух, что Каминский вместе с ехавшими с ним убит партизанами по дороге.

Кто убил Каминского, точно неизвестно. Могли его убить польские партизаны, могли убить и немцы. Зная, насколько были обострены взаимоотношения между Каминским и немцами, я лично склоняюсь к мысли, что Каминского убили немцы, желая освободиться от строптивого человека.

Это была месть и за отказ подавлять варшавское восстание и за другие случаи неподчинения приказам СС и конечно за создание без разрешения «национал-социалистической партии России», официальным вождем которой он был.

Немцы, конечно, в конце концов, разобрались, что так называемая НСТПР — простая ширма, ловкий трюк со стороны русских националистов. После убийства Каминского немцы посулили Белаю чин генерала и сделали предложение вести бригаду в Варшаву.

Но распропагандированный нами еще в Дятлово Белай и другие командиры заявил, что они не хотят, чтобы РОНА была переформирована в дивизию СС, а хотят идти к Власову.

После этого бригада Каминского была расформирована, все офицеры и солдаты, а также все оружие и несколько танков и броневиков было передано Власову. Белай, отказавшись от генеральского чина, занял скромный пост начальника офицерского резерва в штабе РОА. Это был убежденный сторонник генерала Власова. Первая дивизия РОА была вооружена оружием, полученным от РОНА.

Такова истинная история бригады Каминского, о которой рассказывают всякие небылицы люди, ничего не знающие о действительных фактах и событиях.

По моим личным впечатлениям, несмотря на известный анархизм и совершенно неизбежные во время гражданской войны бесчинства, РОНА, созданная Воскобойником и Каминским из рабочих и колхозников Брянского и других районов, была подлинной народной армией. Антибольшевизм этой народной армии, возникшей стихийно, для меня несомненен. Поэтому историю бригады нужно отделять от личности самого Каминского. А к личности самого Каминского нужно тоже подходить более справедливо, понимая всю сложность и трагичность положения этого несомненного антибольшевика и одаренного полководца. Каминский в начале и Каминский в конце, это совершенно разные люди.

Я не ставлю себе целью обеление личности Каминского, но простая справедливость заставляет меня сказать, что он был жертвой безвременья. Будь политическая обстановка менее сложной и найдись люди, которые поддержали бы Каминского на первом этапе его деятельности, после смерти Воскобойника, он мог бы стать выдающимся деятелем в антибольшевистской борьбе.

Вольтер сказал, что мертвым не надо льстить, но на них не надо и клеветать, о них нужно говорить только правду. Мне кажется, пора сказать истину и о РОНА и о ее бойцах — крестьянах и рабочих, погибших в борьбе с большевиками.

Газета „Наша страна“ (Буэнос-Айрес, суббота, 13 декабря 1952)

Газета „За Родину“ (Рига, №89(489), пятница, 21 апреля 1944)

Коряков Михаил Михайлович «Освобождение души (с предисловием Бор. Зайцева)» [1952, PDF/FB2/DOC] -
Вера Пирожкова «Потерянное поколение: Воспоминания о детстве и юности» [1998, FB2] -
Борис Ширяев «Кудеяров дуб» [1958, PDF] -
Алексеев Василий Иванович «Невидимая Россия» [1952, PDF/FB2/RTF] -
Алексеев Василий Иванович «Россия солдатская» [1954, PDF/FB2/RTF] -
Гагарин Евгений Андреевич «Возвращение корнета. Поездка на святки» [1953, PDF] -
протопресвитер Александр Киселев «Облик генерала А.А. Власова (записки военного священника)» [1977, PDF] -
протоиерей Георгий Митрофанов «Трагедия России: «запретные» темы истории XX века» [2009, DjVu] -
Коряков Михаил Михайлович «Освобождение души (с предисловием Бор. Зайцева)» [1952, PDF/FB2/DOC] -
Гагарин Евгений Андреевич «Возвращение корнета. Поездка на святки» [1953, PDF] -
Николай Нароков (Марченко Николай Владимирович) «Мнимые величины» [1952, FB2] -
Борис Солоневич «Женщина с винтовкой» -
Борис Солоневич «Рука адмирала. Авантюрный роман из жизни советской молодежи» [1943, PDF] -
Борис Солоневич «Заговор красного Бонапарта. Маршал Тухачевский. Документированный роман» -
Борис Ширяев (А. Алымов) «Ди-Пи в Италии. Записки продавца кукол» [1952, FB2] -
Борис Ширяев (А. Алымов) «Ди-Пи в Италии. Записки продавца кукол» [1952, PDF] -
Борис Ширяев «Я человек русский» [1953, PDF] -
Борис Ширяев «Неугасимая лампада» (с автографами Д. С. Лихачева) [1954, PDF] -
Вреден Николай Робертович / Nicholas Wreden / Николай Реден «The Unmaking of a Russian / Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919» [2006, FB2/RTF] -
Лихачев Дмитрий Сергеевич «Воспоминания» [2007, FB2/RTF] -
Геннадий Русский (Гунькин Генрих Павлович) «Черная книга. Трилогия московского человека» [1976, PDF] -
Юрий Елагин «Укрощение искусств» [2002, PDF/FB2] -
Шаляпинъ Ф. И. / Шаляпин Фёдор Иванович «Маска и душа. Мои сорокъ лѣт на театрахъ» [1932, PDF] -
Георгий Иванов «Распад атома» [1938, PDF] -
Л. Ржевский (Леонид Денисович Суражевский) «...показавшему нам свет. (Оптимистическая повесть)» [1961, DOC] -
Аглая Шишкова (Агния Сергеевна Суражевская) «Чужедаль» [1953, PDF] -
Богољуб Станковић / Боголюб Станкович «Русская диаспора и изучение русского языка и русской культуры в инославянском и иностранном окружении» [2012, PDF] -
А. Зайцовъ, профессоръ, ген. штаба полковникъ / Зайцов Арсений Александрович «1918 годъ. Очерки по исторiи русской гражданской войны» [1934, PDF] -