Емелин Всеволод - Стихи, песни и баллады [1991—2010, FB2, RUS]

GOTTERDAMMERUNG - СТИХИ И БАЛЛАДЫ
БОЛОТНЫЕ ПЕСНИ
В ОЖИДАНИИ ВОЗМЕЗДИЯ (В СБ. ЛИТЕРАТУРНАЯ МАТРИЦА. ТОМ 2)
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ (СБОРНИК)
ПЕСНЯ О КРИЗИСЕ
ПСС (ИЗБРАННОЕ)
ПСС
СТИХОТВОРЕНИЯ

Заметает метелью
Пустыри и столбы,
Наступает похмелье
От вчерашней гульбы,

Заметает равнины,
Заметает гробы,
Заметает руины
Моей горькой судьбы.

Жил парнишка фабричный
С затаенной тоской,
Хоть и в школе отличник,
Все равно в доску свой.

Рос не в доме с охраной
На престижной Тверской,
На рабочей окраине
Под гудок заводской.

Под свисток паровоза,
Меж обшарпанных стен
Обонял я не розы,
А пары ГСМ.

И в кустах у калитки
Тешил сердце мое
Не изысканный Шнитке,
А ансамбль соловьев.

В светлой роще весенней
Пил березовый сок,
Как Сережа Есенин
Или Коля Рубцов.

Часто думал о чем-то,
Прятал в сердце печаль
И с соседской девчонкой
Все рассветы встречал.

В детстве был пионером,
Выпивал иногда.
Мог бы стать инженером,
Да случилась беда.

А попались парнишке,
Став дорогою в ад,
Неприметные книжки
Тамиздат, самиздат.

В них на серой бумаге
Мне прочесть довелось
Про тюрьму и про лагерь,
Про еврейский вопрос,

Про поэтов на нарах,
Про убийство царя,
И об крымских татарах,
Что страдают зазря.

Нет, не спрятать цензуре
Вольной мысли огня,
Всего перевернули
Эти книжки меня.

Стал я горд и бесстрашен,
И пошел я на бой
За их, вашу и нашу
За свободу горой.

Материл без оглядки
Я ЦК, КГБ.
Мать-старушка украдкой
Хоронилась в избе.

Приколол на жилетку
Я трехцветный флажок,
Слезы лила соседка
В оренбургский платок.

Делал в темном подвале
Ксерокопии я,
А вокруг засновали
Сразу псевдодрузья.

Зазывали в квартиры
Посидеть, поболтать,
Так меня окрутила
Диссидентская рать.

В тех квартирах был, братцы,
Удивительный вид:
То висит инсталляция,
То перформанс стоит.

И, блестящий очками,
Там наук кандидат
О разрушенном храме
Делал длинный доклад,

О невидимой Церкви,
О бессмертьи души.
А чернявые девки
Ох, как там хороши!

Пили тоже не мало,
И из собственных рук
Мне вино подливала
Кандидатша наук.

Подливали мне виски,
Ну, такая херня!
И в засос сионистки
Целовали меня.

Я простых был профессий,
Знал пилу да топор.
А здесь кто-то профессор,
Кто-то член, кто-то корр.

Мои мозги свихнулись,
Разберешься в них хрен -
Клайв Стейплз (чтоб его!) Льюис,
Пьер Тейар де Шарден,

И еще эти, как их,
Позабыл, как на грех,
Гершензон, бля, Булгаков,
В общем авторы "Вех".

Я сидел там уродом,
Не поняв ни шиша,
Человек из народа,
Как лесковский Левша.

Их слова вспоминая,
Перепутать боюсь,
Ах, святая-сякая,
Прикровенная Русь.

Не положишь им палец
В несмолкающий рот.
Ах, великий страдалец,
Иудейский народ.

И с иконы Распятый
Видел полон тоски,
Как народ до заката
Все чесал языки...

Так на этих, на кухнях
Я б глядишь и прожил,
Только взял да и рухнул
Тот кровавый режим.

Все, с кем был я повязан
В этой трудной борьбе,
Вдруг уехали разом
В США, в ФРГ.

Получили гринкарты
Умных слов мастера,
Платит Сорос им гранты,
Ну а мне ни хера.

Средь свободной Россеи
Я стою на снегу,
Никого не имею,
Ничего не могу.

Весь седой, малахольный,
Гложет алкоголизм,
И мучительно больно
За неспетую жизнь...

Но одно только греет -
Есть в Москве уголок,
Где, тягая гантели,
Подрастает сынок.

Его вид даже страшен,
Череп гладко побрит.
Он еще за папашу
Кой-кому отомстит.