Воспоминания об убийстве / Salinui chueok (Memories of Murder) (2003) BDRip

Это второй фильм режиссера Пона Джунхо. Первый, принесший ему успех в Корее, назывался «Лающие собаки не кусают» (Barking Dogs Never Bite, 2000).
Фильм получил широкую известность в Корее и англоязычных странах, однако остался практически неизвестным в России.
Фильм занимает 15-е место в двадцатке лучших фильмов с 1992 года по версии Квентина Тарантино.

Сразу же должна оговориться – в отличие от московского бомонда, я не люблю культовое корейское кино. Не люблю именно за то, за что московский бомонд его любит. За то, что в нем душат голых девушек под сладкую лирическую музыку, посыпают отрубленные пальцы красивыми снежинками, вытаскивают человеческие внутренности рыболовным крючком – в общем, за эту жалкую подражательность японцам (да-да, надо больше иностранных фильмов смотреть, фанаты Ким Ки Дока) в их отвратительной эстетизации насилия. Я не люблю эти кровавые сопли с дальневосточной экзотикой. Мне нравятся фильмы, после которых горло сжимает от любви к человечеству, а не от отвращения к нему. И рассказывать в этой колонке я буду только о таком корейском кино.
Фильм, о котором пойдет речь – "Воспоминание об убийстве" режиссера Пон Чжун Хо – не принадлежит к числу культовых. Но он довольно популярен в Корее и, на мой взгляд, очень необычен для криминально-полицейской тематики. После привычных мне западных полицейских сериалов с их мажорным "капиталистическим реализмом" фильм поражает своей грустной искренностью и честностью. Он реалистичен в самом лучшем смысле этого слова.
...На экране – провинциальный корейский городок начала восьмидесятых. Тихий, заспанный, в котором, как вообще в корейской провинции, грань между городом и деревней практически смыта – городские улицы органически переходят в поля, народ серый, затюканный и неприметный. До него, впрочем, тоже долетают ритмы больших городов – то демонстрация какая невзначай пройдет, то студентам от полиции достанется... Но, в общем, все сонно, домашне, в меру грязно. И вот в этом корейском Урюпинске происходит вполне мегаполисное преступление – изнасилование и зверское убийство девушки. Сначало одно, потом еще и еще. Ясно, что это дело рук какого-то местного, но достаточно изощренного маньяка.
Жлоб. Воспоминание об убийстве. Южная Корея. Расследование проводит местный уголовный розыск. Простые до мычания мужики, интеллект на нуле, интересы примитивно-животные. Следователь, ведущий дело (актер Сон Ган Хо) – узнаваемый, совершенно общечеловеческий жлоб, в разоблачительных перестроечных фильмах о советской армии был бы прапорщиком и носил бы фамилию Пилипенко/Онуфриенко. Жлоб то торопливо набивает глотку, кидая сочащиеся шматки собачьего мяса на жаровню, то примитивно трахается, а после оного акта с неменьшим наслаждением предается в руки любовнице, которая чего-то выковыривает ему там из уха. Другой следователь, с еще более тупой мордой, с наслаждением лупит всех, кого ни попадя – студентов ли, подозреваемых, случайного ли мужика в пивной, который косо на него посмотрел. Начальник над этими рыцарями без страха и упрека – мелкий недоразвитый сморчок, который, перепив, художественно блюет в норэбане длинной белой струйкой... В общем, тьфу.
Ведут наши герои расследование соответственно – схватили по первому подозрению деревенского дурачка и терзают его, что-то пытаясь у него выведать, не чуждаясь и явных подлогов – например, снимают с несчастного ботинок, след коего оставляют на месте преступления, а потом суют дурачку под нос фотографию... И добиваются своего достаточно легко – дурачок со всем соглашается, берет на себя вину, только бы не били... И все бы хорошо, но убийства продолжаются.
Подозреваемый. Воспоминание об убийстве. Южная Корея. И вот в помощь местному розыску из Сеула пребывает молодой талантливый следователь Со Тхэ Юн (актер Ким Сан Гён). Красивый, образованный, с умным и решительным взглядом. Этакий корейский Шарапов. Его тошнит от методов ведения следствия и образа жизни провинциального угро, и новая метла быстро берется за дело, вызывая раздражение старых коллег. Со Тхэ Юн уверенно разгоняет с места происшествия посторонних, тщательно опрашивает свидетелей и единственную выжившую потерпевшую, тех, кто что-то знает, что-то слышал, быстро и четко выстраивает схему убийства – преступник убивает обязательно в дождь, женщин в красном, и именно в тот момент, когда по радио передают одну популярную песню... Все ясно, можно ловить, молодец Володя Шарапов.
В голливудском полицейском сериале столичный герой, немножко побегав, нашел бы преступника, долго сражался бы с ним один на один на заброшенном заводе, красиво демонстрируя трицепсы, потом долго читал бы гаду мораль, в процессе чего тот успел бы вырваться и убежать, но неожиданно возникший на пути кран/пресс/паровоз раздавил бы негодяя в лепешку, так что следователю и рук бы марать не пришлось. Потом американский герой выпер бы за нарушение служебной этики всех местных персонажей и сам стал бы начальником, а потом долго целовался бы с выжившей потерпевшей под американским флагом. Но в корейском фильме дело обстоит куда правдивей, а потому сложней. Убийца не ловится. Кажется, вот-вот, протяни только руку... Но опять и опять талантливый следователь убеждается, что гоняется за призраком. Не тот.
Шарапов. Воспоминание об убийстве. Южная Корея. А убийства продолжаются. И снова группе выезжать на место преступления, и вникать в мерзкие подробности, от которых выворачивает наизнанку худенького парнишку-дежурного полицейского, и слышать рыдания родных убитой, и узнавать в потерпевшей милую девочку-старшеклассницу, с которой говорил накануне... Снова оставаться один на один с этой задачкой, которая не решается, и, тем не менее, ты – единственный, кто обязан ее решить. Эти жители провинциального городка – они все в твоих руках, под твоей защитой, под твоей ответственностью. А ты не можешь им помочь, потому что в задачке слишком много иксов.
И от этого бессилия Шарапов звереет. Он сам начинает избивать подозреваемых, потому что невыносимо понимать в сто первый раз, что твои усилия опять пошли прахом, что этот – не тот, не тот, а тебе так хотелось верить, что все позади... Шарапов с Жегловым меняются местами – теперь уже местный следователь вынужден останавливать зашедшегося в служебном неистовстве столичного товарища.
И жлоб не просто его останавливает. Он смотрит на недавнего соперника с неожиданным человеческим пониманием, с умудренным сочувствием. Уже много лет местный следователь играет в сыщики-разбойники и слишком хорошо знает, что будни розыска – это не будни Арнольда Шварценнегера и не записки Шерлока Холмса. Слишком часто задачка нерешаема в принципе, несмотря на весь талант и трудолюбие следователя. Задачка нерешаема, но ты по долгу службы обязан ее решить – выслеживать и хватать, а кто не спрятался – ты не виноват. И Бог его знает, кто в результате твоих усилий вообще оказывается на скамье подсудимых. Может, тот невезучий, кого угораздило проходить мимо, оказаться в плохом месте в плохое время, вроде этого незадачливого онаниста в красных трусах... Лучше не думать об этом, лучше после трудов дневных и не всегда праведных нажарить собачьих ребер, надраться сочжу, и... что там еще из нехитрых земных удовольствий?
Южнокорейские критики сочли, что фильм – новое обличение недавнего диктаторского прошлого Кореи, когда расцветал судебный произвол и вот такие следователи. Наверное, в чем-то они правы. Но мне кажется, что проблема, заявленная в фильме, вряд ли ограничивается рамками одного времени и даже одной страны. Проблема эта более философская, чем политическая, и лежит она во внутренней противоречивости самой идеи уголовного розыска. Вменяя в обязанность не богам, а обычным людям защищать нас от преступлений, развязывая им в этой борьбе руки и требуя немедленных результатов вне зависимости от решаемости этой задачи ("куда смотрит милиция!"), общество неизбежно рождает следовательский произвол. Любопытно: в то время как мэйнстрим абсолютно любого народа с энтузиазмом поддержит бессмертное "Вор-р-р должен сидеть в тюр-р-рьме!!!" (а как он туда попадет, народу абсолютно неважно, справедливо добавляет герой Высоцкого), та же мэйнстримовская культура любого народа неизменно хранит в себе ненависть и страх к представителям власти, сажающей этих самых воров в тюрьму: "полицаям", "копам", "ментам". Ибо народ прекрасно осознает, как шатка грань между защищаемым от преступления и обвиняемым в преступлении: "от тюрьмы да от сумы не зарекайся". И даже самое демократическое общество справиться с этим пока не в состоянии. Более совершенная судебная система в развитых странах может оградить человека от самых диких проявлений произвола, но искоренить произвол полностью не может даже она. Пытки иракских заключенных в американских тюрьмах – удивляться им может только наивный обыватель, насмотревшийся американских полицейских драм.
Они всего-навсего сажают воров в тюрьму. Вполне традиционными профессиональными методами.

Татьяна Габрусенко

Сан-Себастьян, 2003 год
Победитель (3):

Серебряная раковина
Лучший режиссер-дебютант (Джун-хо Бон)
Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ)

Номинации (1):

Золотая раковина